Боголюбова Светлана Николаевна

1. Классическая философская мысль, исходя из понимания повседневности как низшего среза бытия, акцентирует внимание на эмпирической данности, повторяемости, усредненности повседневности, которая не содержит высоких смыслов и соотносится со сферой рассудочности, что ставит препятствия для самоосознания индивидом повседневности как имеющей идентификационные смыслы. Повседневность воспринимается как вязкость, рутина, способная дать индивиду приспособительные акценты, но не направленная на осознание «я» или значимости «других» и имеющая смысл в придании жизни человека ритуализированности и инерционности.
2. Интеракционистская модель повседневности выдвигает на первый план интерсубъектный, социально-конструирующий смысл повседневности, трактуя ее в рамках значимого «я». В этом смысле возникает множество идентичностей, которые носят эквивалентный по отношению друг к другу характер, и существует риск эклектизации идентификационного выбора. В рамках дуализма повседневности и интеракции повседневность выступает как процесс раздвоения индивида, становление сознания своего «я» как доминантного по отношению к «другим» и осознание «других» как ограничивающих собственное жизненное пространство. Концепт интеракционизма содержит интерпретацию повседневности как поля социальных взаимодействий, что является следствием индивидуации, конструирования объяснительных, легитимирующих и нормативных смыслов повседневности.
3. Повседневность становится предметом философской рефлексии в постнеклассической традиции, ей предписывается конституирующее значение в жизни человека и обретение социальной уверенности. Трактовка повседневности релятивизируется и связывается с утратой человеком целостности, онтологических основ бытия индивида, что делает идентичность обреченно фрагментарной и не направленной на акт самоопределения. Распознание индивида в повседневности мыслится как процедура самодетерминации, воспринимается преимущественно фатально, хотя и акцентируется внимание на случайности выбора, возникающего в процессе коммуникативного действия. «Множественность» выборов осложняет или делает неисполнимым самоопределение как инвариантность существования, что связывается с недифференцированностью, децентричностью повседневности.
4. Исходя из того, что повседневность воспроизводит структуры практического знания, алгоритмы действительности и, в этом смысле, противостоит дискурсивному знанию, идентичность закрепляется на уровне дискурсивного знания, в повседневности обнаруживаются первичные условия и признаки легитимации «малого» мира, основанной на социально нерефлексированном знании. За идентичностью закрепляется возможность выхода из повседневности, в то время как практическое знание удерживает идентичность в рамках обыденности, адаптирует идентификационные значения к тривиальностям повседневности и нацелена на извлечение из идентичности жизненной пользы, что показывает риск раздвоения образа повседневности в утилитаристской и неоромантической интерпретациях идентичности через призму дихотомии практического и теоретического знания.
5. Повседневность как пространство идентификационных интерпретаций измеряется позициями индивида в повседневности, образами восприятия и оценки повседневности и связанных с ней жизненных перспектив; с жизненными намерениями, которые реализует индивид для изменения собственных жизненных траекторий. С фазой перехода от жизненной инертности к изменениям связывается переоценка повседневности, и в пространстве повседневности выявляются различные идентификационные тенденции, которые могут носить компенсаторный или мобилизующий характер. Сложность состоит в том, что в повседневности человек склонен рождаться как бы заново, что часто отодвигает на второй план идентичность как результат социальной рефлексии, возвышающейся над повседневностью. Поскольку пространство повседневности конструируется в процессе присвоения индивидом «собственной» природы, то идентификационный выбор может осуществляться посредством либо реализации жизненных стратегий в соответствии с целями жизнедеятельности, либо имитации деятельности через принятие демонстративных идентичностей.
6. Тематизация обыденного сознания представляет процедуру теоретической рефлексии, создания проблемных ситуаций вокруг, вроде бы, очевидных, не поддающихся аналитике, аксиом здравого смысла. Выбор идентичности либо порождает уровень социальной рефлексии, либо ведет к утрате тематизации повседневности. Тематизация повседневности, ее пропуск через теоретическое сознание и личностный опыт индивида происходит на основе самооценки и представления о других. Идентичность предлагает конкретный образ повседневности, тем самым отторгая или принимая повседневность либо как основную форму социальности индивида, базовую структуру жизнедеятельности, либо как навязываемый образ жизни, определяемый конструктами официального порядка.
7. Конструирование идентичности в рамках интерсубъективности выступает как процесс трансформации индивида, преследующего инструментальные цели через самоопределение как участника коммуникации, для которого идентичность является условием взаимопонимания других, и персональная самотождественность становится частью социальной интегрированности. В условиях повседневности, которая являет череду локальных, ситуативных, переходных состояний, субъекты коммуникации нацелены на поиск возможностей для достижения взаимопонимания в рамках самого процесса коммуникации, взаимозависимости коммуникативных актов как «удержания» повседневности, сохранения жизненных миров, отношений в малых группах, способных к достижению относительной гармонии между контрастными смыслами идентификации.
8. Архаизация в контексте повседневности означает, что в условиях идентификационного кризиса, отсутствия базовых идентификационных матриц усиливается вынужденная самостоятельность индивида в поиске смысла повседневности, и традиция (изобретенная или реальная) является той основой, которая непосредственно определяет принадлежность индивида к той или иной группе в условиях общности. Архаизация не означает возвращения в прошлое, а характеризует возможности индивида предъявить жизненные претензии в условиях незнакомой действительности, в сложностях хабитуализации, пользуясь прежде всего типовой процедурой «мы - они». Архаизация может включать различные исторические воспоминания, но представляет их реконструкцию в условиях действительности, связанную с расширением возможностей понимания мира, и определяется зонированием индивида, структурированием повседневности индивидом, его способностью нести ответственность за собственную жизнь и рационализировать поведенческие схемы.
9. Классическая философия придает повседневности репрессивную, угнетающую направленность, связанную с отвлечением индивидов от высоких идеалов, от полета мысли и смирением перед обстоятельствами, но повседневность конструируется индивидом под внешним влиянием, и в нем присутствует привнесенное, репрессивное знание, внедряемое в дискурс повседневности путем навязывания стереотипов и клише, которые кажутся языком обыденности, являясь реально заимствованными из публичного дискурса. Репрессивное знание выступает как инструмент внешнего доминирования и манипулирования в рамках коммуникации индивида с другими, включая стремление индивида не оказаться в положении «чужого», аутсайдера и совмещения жизненных сценариев с господствующими структурами знания и деятельности в контексте резистентности, сопротивляемости повседневности как пространства упорядочивания жизненных событий и ситуаций.
10. Язык повседневности ориентирует на описание мира в качестве «объективной» реальности, обладающей ориентационными и функциональными значениями, и связан с осознанием индивидами повседневности как требующей не рефлексии, а оценки. Язык как программа организации повседневности создает последовательность локутивных актов, побуждающих субъекта к идентификационному выбору. Корректное употребление языка означает признание эквивалентности повседневности и жизненных практик, коммуникаций, требующих определения отношения к «другим». В срезах повседневности, «покрывающих» различные социокультурные феномены, идентичность выступает внешним коррелятом сознания, содержащим образ востребуемой социальной практики.
11. В концепции жизненных миров идентичность выступает своеобразным «мостом» между государством и обществом, расширяя горизонты повседневности, воспроизводя поведенческие рецепты, схемы интерпретации событий, фактов в контексте обретения институционализированного отношения к «большому» обществу. Ситуативная логика в выборе идентичности позволяет либо переводить высокий язык идентификационных смыслов в адаптированное состояние, соответствующее целям логики присоединения или эксклюзии от «большого» общества, либо в контексте убежденности, что повседневность является необходимой, в формуле идентичности осуществляется процедура очищения от страхов, тревог и включение в процесс примирения с действительностью через прозаизацию идентичности, гомологизацию идентификационных смыслов с актуальными жизненными практиками.

1.Боголюбова С.Н. Идентичность в тематизации обыденного сознания // Научная мысль Кавказа. Доп. 1. 2006. 0,45 п.л.

2.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Роль интеллигенции в конструировании российской национальной идентичности // Научная мысль Кавказа. Доп. 1. 2006. 0,5 п.л.

3.Боголюбова С.Н. Неявное знание в динамике повседневности // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2007. №5. 0,4 п.л.

4.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Язык повседневности в контексте субъективной реальности идентичности // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 11. 0,45 п.л.

5.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Российская идентичность: империя или нация? // Социально-гуманитарные знания. 2010. № 7. 0,5 п.л

6.Боголюбова С.Н. Классический дискурс повседневности // Социально-гуманитарные знания. 2010. № 7. 0,45 п.л

7.Боголюбова С.Н. Понимание повседневности как концепции «я» // Социально-гуманитарные знания. 2010. № 11. 0, 45 п.л.

8.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Альтернатива интерсубъективности – конструирование идентичности // Социально-гуманитарные знания. 2010. № 11. 0,5 п.л

9.Боголюбова С.Н. Повседневность: пределы идентификационных интерпретаций // Теория и практика общественного развития. 2011. № 1. 0,5 п.л.

Монография

10.Боголюбова С.Н. Повседневность: пространство социальной идентичности. М.: Социально-гуманитарные знания, 2010. 11 п.л.

Другие издания

11.Боголюбова С.Н. Неявное знание (анализ структур повседневности). Ростов н/Д.: Изд-во РГСУ, 2007. 0,9 п.л.

12.Боголюбова С.Н. Специфика неявного знания в структуре повседневности // Материалы Международной научно-практической конференции «Строительство – 2007». Ростов н/Д.: Изд-во РГСУ, 2007. 0,1 п.л.

13.Боголюбова С.Н., Золотухин В.Е. Современная пресса: нарушение фрейма // Вестник российского философского общества. 2007. № 2. 0,2 п.л. (0,1 п.л.).

14.Боголюбова С.Н. Архаизация в контексте повседневности: идентификационный ретреатизм. Ростов н/Д.: Антей, 2008. 1 п.л.

15.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Конструирование, утверждение и распад советской идентичности. Ростов н/Д.: Антей, 2009. 1 п.л. (0,5 п.л.).

16.Боголюбова С.Н. Повседневность: логика рутинизации и обновления. Ростов н/Д.: Антей, 2009. 1 п.л. (0,5 п.л.).

17.Боголюбова С.Н., Тлеуж А.Х. Теоретико-методологические подходы к анализу коллективной идентичности. Ростов н/Д.: Антей, 2010. 1 п.л. (0,5 п.л.).