Нечушкин Александр Юрьевич

1. Групповой эгоизм с одной стороны воспроизводится в асимметричной системе социального взаимодействия «господствующих» и «аутсайдерских социальных групп» при неравенстве доступа к экономическим, властным и символическим ресурсам, а с другой стороны это имманентное качество любой группы. Групповой эгоизм сегментируется в «коллективных представлениях» о социальном неравенстве, как коллективном групповом стремлении, и неуверенности и нежелании группы в достижении личных и групповых целей легитимными способами.
2. В диспозиционной парадигме групповой эгоизм интерпретируется как актуализация социальных и культурных диспозиций, связанных с делением на «свои» и «чужие группы», а также логикой присоединения к доминирующим группам с целью получения или сохранения собственных групповых выгод. Поведенческие стратегии реализуются с целью «группового превосходства» путем усиления групповых ресурсов игрой «не по правилам» и удлинения социальной дистанции с другими социальными группами и слоями.
3. Групповой эгоизм в российском обществе является следствием социоструктурного и институционального изломов, перехода группового взаимодействия в состояние «неинституциональной автономности» и неструктурированности групповых интересов. В социологическом измерении групповой эгоизм является способом презентации и реализации интересов на основе присвоения институциональных ресурсов и представления частных интересов как общесоциальных. Векторность группового эгоизма определяется доступностью группы к социальным ресурсам, развитостью социальных практик присвоения и степенью инструментализации жизненных ценностей. Поэтому наиболее адекватным представляется конструкт «трансформационного» поведения, включающий социально-дифференцирующие и социально-идентификационные индикаторы направленные на продуцирование различий, социальных фильтров и барьеров во взаимодействии с другими социальными группами.
4. Социальная дифференциация в российском обществе основывается на доминировании социально-имущественного расслоения, замещении образовательного и профессионального статусов «досоциальными» отношениями, что создает ситуацию конкуренции за социально-групповые привилегии «избыточности» социальных обязательств и оптимизации групповых стратегий путем перевода «ресурсов общества» в индивидуальную собственность, перемещения групповых усилий на производство и воспроизводство социальных различий с целью формирования социальных сегментов.
5. Доминирование в российском обществе нисходящей социальной мобильности над восходящей обеспечивается социальными фильтрами со стороны высокостатусных социальных групп, которые для сохранения «преимуществ» практикуют социальную консолидацию по отношению к базисным группам населения; негативизм базисных групп к использованию социально-инновационного потенциала определяется позицией социального клиентелизма и социального исключения. Таким образом, групповой эгоизм, как ориентация на «внутригрупповую мобильность» и создание «стартовых условий» для «своей группы», усиливает социальную дезинтеграцию общества.
6. Групповой эгоизм выступает функциональной альтернативой деятельности официальных социальных институтов, так как их функционирование определяется инерционностью и расхождением с существующими неформальными практиками. Поэтому групповой эгоизм является каналом «приспособления» социальных институтов к потребностям определенных социальных групп, использующих институциональные ресурсы посредством «привлечения» или давления на другие социальные группы и государство. Функциональная альтернатива характеризуется «мутацией» социальных институтов, переводом их деятельности в режим «благоприятствования» группам-монополистам.
7. Идентификационный выбор в российском обществе определяется предпочтением символических идентичностей, гражданским недоопределением и гипертрофированностью формулы «быть как все» в социальном взаимодействии. Выбор по формуле группового эгоизма предполагает присоединение к позитивной референтной группе на условиях приверженности групповым нормам и ценностям в ущерб общенациональной и гражданской идентичностям. При диффузности общенациональной идентичности, групповой эгоизм обеспечивает осознание принадлежности к «своей группе», создавая пространство безопасности путем дистанцирования и изоляции от других групп и обращения к обществу как ресурсной базе без отождествления с определенными общенациональными или символическими общностями, предполагающими подчиненность образов «группы» коллективному «Мы».
8. Групповой эгоизм представляется формой перехода от общества, где декларировались тотальный коллективизм, безусловное подчинение целям государства или коллектива к обществу, где превалируют «интересы групп». В условиях существования «двойной морали» и «травмированного сознания», привычки действовать по формуле «официального комформизма» и «жить для себя» в «досоциальных» структурах, групповой эгоизм является «естественной» формой презентации и демонстрации интересов путем «досоциального» и «внесоциального» воздействия на общество. Групповой эгоизм является выражением «плюрализма ценностей» при их деиерархизации и господстве прагматизма, использующего ценности как маркер разделения на «чужих» и «своих».
9. В российском обществе господствует культурный диссонанс, так как ни одна из социальных групп не представляла образец рыночной культуры в советском обществе, и освоение достиженческих принципов и норм происходит через групповое давление, обособление от других групп. В групповом эгоизме, несмотря на декларированное одобрение традиционных ценностей, прослеживается ориентированность на достижение, что имеет позитивное значение для расставания с социальным патернализмом, но одновременно воспроизводится «социальный» актуализм, негативное отношение к цивилизованным способам достижения взаимных социальных обязательств.
10. Социальное доверие дефицитно в российском обществе по трем причинам. Во-первых, ни одна из социальных или государственных структур не может стабильно претендовать на роль референтной, скорее идентификация происходит по социально-ностальгической или негативной мотивации. Во-вторых, уверенность в себе, которую испытывает большинство россиян, так же как и низкая вероятность повлиять на события» воспроизводят стремление к ограничению доверия «близким кругом» или «своей группой». В-третьих, социальное доверие ассоциируется с негативным опытом прошлого, и социальный цинизм является условием «более или менее успешной адаптации». Поэтому групповой эгоизм воспроизводит «доверие» к государству, как «нейтральному» к групповым интересам и «ответственному» за социальные обязательства, при этом блокируя установление даже минимальных формально-правовых границ социального доверия.
11. Преодоление группового эгоизма представлено совокупным эффектом изменений структурного, институционального, социально-ценностного характера. Развитие сетей социального взаимодействия связано с горизонтальным социальным контролем и достижением баланса групповых и общесоциальных интересов. Независимые социальные институты, как каналы согласования интересов, не могут возникнуть из внесоциального принуждения. Наиболее вероятно использование авторитета государства и потенциала корпоративных структур, которые, несмотря на риск элитных интересов, ориентированы на модернизацию социальных отношений и реализацию возможностей социальной мобильности. Перспективен перевод групповых ценностей на индивидуальные, связанный с воспроизводством и применением правовых норм, уровнем активности, так как привыкание к правовым нормам означает делегитимацию неформальных практик и модификацию групп «негативной солидарности» в гражданские ассоциации.

1.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм в российском обществе. М: Социально-гуманитарные знания. 2006. – 9 п.л.

II. Брошюры

2.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм: теоретические проблемы исследования. Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002. – 1 п.л.

3.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм: классическая парадигма исследования. Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002. – 1 п.л.

4.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм: дисфункциональность и функциональная альтернатива. Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. – 1 п.л.

5.Нечушкин А.Ю. Социальная дифференциация российского общества: структурные предписания группового эгоизма. Ростов-н/Д: Наука–Пресс, 2005. – 1 п.л.

6.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм в социальной мобильности российского общества. Ростов-н/Д: Наука–Пресс, 2006. – 1,1 п.л.

7.Нечушкин А.Ю., Горбенко Е.В., Кулахметов Р.Ф., Ларькова Е.П. Российское общество в условиях трансформации национально-цивилизационной самоидентификации и ментальных качеств. М.: Альфа–М, 2006. – 1,25п.л. (0,4 п.л.)

8.Нечушкин А.Ю. Пути преодоления группового эгоизма в современной России. Ростов-н/Д: Ростиздат, 2006. – 1 п.л.

9.Нечушкин А.Ю. Специфика группового эгоизма в российском обществе. Ростов-н/Д: Ростиздат, 2006. – 1,1 п.л.

10.Нечушкин А.Ю. Предписания группового эгоизма и применение культурных норм в российском обществе. Ростов-н/Д: Ростиздат, 2007. – 1,1 п.л.

III. Статьи, тезисы докладов и выступлений

11.Нечушкин А.Ю. Специфика группового эгоизма в российском обществе // Актуальные социально-правовые проблемы развития транзитивного общества: Сборник материалов 5-й Всероссийской научной читательской конференции молодых ученых. Краснодар: Краснодарская академия МВД России, 2005. С. 34–36. – 0,1 п. л.

12.Нечушкин А.Ю. Гуманизм как ценность и мобилизирующий компонент развития российского общества // Роль идеологии и трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты: Сборник материалов Международной научной конференции 20–21 апреля 2006. Ч. 3. Ростов-н/Д, 2006. С. 92–93. – 0,5 п. л.

13.Нечушкин А.Ю. Мобилизирующаяся роль идеологии гуманизма для развития российского общества // Социально-гуманитарные знания. Дополнительный выпуск. 2006. С. 246–253. – 0,3 п. л.

14.Нечушкин А.Ю., Макиев З.Г. Коллективное насилие // Социально-гуманитарные знания. Дополнительный выпуск. 2006. С. 218–225. – 0,3 п.л. (0,15 п.л.)

15.Нечушкин А.Ю. Групповой эгоизм и российская молодежь // Молодежь и формирование гражданского общества: Сборник материалов Второй общероссийской научно-практической конференции. Волгоград, 2006. – 0,1 п.л.

16.Нечушкин А.Ю. Влияние группового эгоизма на ценностные ориентации россиян // Социально-гуманитарные знания. 2006. № 12. – 0,5 п.л.

17.Нечушкин А.Ю. Кризис доверия в российском обществе как катализатор группового эгоизма // Научная мысль Кавказа. Дополнительный выпуск № 2. 2006. – 0,5 п.л.

IV. Учебники, учебные пособия

18.Нечушкин А.Ю., Волков Ю.Г., Епифанцев С.Н. Социология: Учебник. Москва: ИКЦ «МарТ», Ростов н/Д, 2007. – 12 п.л.