- Философский источник творчества Гофмана - немецкая классическая философия и эстетика, немецкий романтизм. Заметную роль в его творчестве сыграли дуализм И. Канта, натурфилософия Ф. Шеллинга, труды Новалиса, А.,Ф. Шлегелей и других романтиков. Изучение работ, посвященных сомнительной сфере жуткого и явлению магнетизма (работы Г.Г. Шуберта, И.К. Рейля, псевдонаучные трактаты Ф. Месмера и др.), привело романтика к мистическому реализму, основанному на мистическом осмыслении реальности.
- Новаторство Гофмана выражается в особой манере повествования - игре на границе реального и нереального. Эта граница между реальностью и вымыслом условна и дает возможность двоякого восприятия иллюзии и действительности - в зависимости от сознания реципиента. Будучи знатоком многих искусств, художник явно осознал опасность переноса одного медиума в другой, что объясняет его позицию «на границе». Несмотря на «спонтанность виртуала» (Н.А. Носов), диссертантом выделяются следующие виртуализаторские возможности художника: а) слушая музыку, Гофман мог грезить обо всем, что было близко его душе, что его мучило или приносило радость; б) литература, которой он начал заниматься в г. Бамберге; в) уход в нереальность с помощью своих рисунков; г) виртуальный сон, под которым мы понимаем «сон» в прямом и переносном значении; д) его страстное чувство к ученице Юлии Марк, оставившей самые неизгладимые впечатления на всю его оставшуюся жизнь.
- Фантастическое Гофмана как концепт его эстетического мышления - это трансформированная реальность, которая представляет собой борьбу зла и добра в человеке, борьбу стремлений к возвышенному и порочности в самом себе на фоне всеобщего движения к безумию. Его фантастическое никогда не отрывается ни от реальной жизни, ни от людей и содержит их переживания, социальные проблемы, проблемы искусства. Фантастическое базируется на следующих технических принципах: а) «манера Ж. Калло» - ироническая гетерогенность, взаимоопределение части и целого; б) принцип Серапиона - определение внешнего мира внутренними картинами, переход реального в нереальное, а идеального в реальное; в) моделирование реального и нереального в контексте психофизиологической проблемы головокружения - познание рационального и иррационального в человеческом стремлении к возвышенному и к бездне зла; г) принцип «Углового окна» - расширение реальности за счет воображения, комизация реального бытия.
- В фантастическом Гофмана субъект наблюдает реальное и превращает его черты средствами комического (юмор, гротеск, ирония, сарказм и сатира) в нереальность. Основная форма комического у Гофмана - ирония, отражающая различия между безумной повседневностью и идеальными представлениями. Она помогала Гофману разоблачать внешнее благополучие и животные потребности людей при переходе к буржуазным отношениям. Посредством гротеска художник воспроизводил комедию жизни людей, для которых пошлость является нормой жизни, осуществлял критику политиков, чиновников и др., которые занимают должности, не имея способностей и представлений об идеале.
- Впервые головокружение, рассматривается как один из технических принципов гофмановского фантастического и находится в связи с полемикой о возвышенном: головокружение вызывает а) чувство неудовольствия, даже страха, по причине несоразмерности эстетической оценки величины предмета с действительной оценкой; б) чувство восхищения, самодовольства, которое приводит в состояние равновесия и блаженства, прибавляя созидательные силы. Познавая мир и себя, человек испытывает головокружение от стремления к возвышенному, жажде идеала, с одной стороны, и от собственной интенции к пороку, злу, ненависти, - с другой. Головокружение в гофмановских текстах («Принцесса Брамбилла», «Серапионовы братья» и др.) - симптом кризиса, и романтик стремился рационализировать сознание нарастающего в человеке безумия и жизненной тревоги.
- Трагедией творчества является интенция художников уйти от действительности через вино. Но вино, добродетель и поэзия образуют «горючую смесь творчества» (Ш. Бодлер) как победы над эгоизмом и оглядкой на других. Сложность сюжетов и выразительных средств («Эликсиры сатаны» и др.) могут нести в себе следы авторских пристрастий и борений с самим собой: «Разве сам ты не знаешь, что на растерзанную дьявольскими когтями кровоточащую душу особенно сильно и благотворно действует каждая капля целительного бальзама?»[1] Питие в творчестве Гофмана есть провокация новых фантасмагорий, создающая фантом высвобождения, иллюзию приближения к истине от жизненных невзгод и творческих неудач.
- На рубеже веков необычайно раздвинулись классические границы искусства, все сложнее отличить «еще не искусство» от «уже не искусства» (Г.Г. Нейгауз), и даже технические изобретения стали причислять к искусству. Художник в ХХ в., как успешный предприниматель, творит, не имея ничего, кроме сознания своего таланта, знания экономической ситуации на рынке культуры и желания пробиться. Гофман выступал против всякого расчета в искусстве, провозглашая лишь «желание бороться против современного застоя в искусстве, проникнуться духом чужих произведений, зажечь в себе собственную искру вдохновения, способную создать новую эпоху в искусстве»[2]. Романтик был убежден, что в излишнем стремлении к самовыражению художник утрачивает переживание чувств множества людей и оказывается не способным создать подлинное художественное произведение.
- Система образов зеркальности в творчестве Гофмана представляет собой форму рефлексии о множестве «Я» в каждом из нас и отсюда множественном и неточном способе отражения нами природы, общества, человека. В этих многих «Я», изображенных в его произведениях, человек познает себя в добре и зле, в рациональном и иррациональном, в конечном счете, в безумии. Проблема зеркальности рассматривается как граница искусства Гофмана, как «трансформация, происходящая с субъектом, когда он принимает на себя некий образ» (Ж. Лакан), как непрекращающаяся борьба с Другим, со своим двойником. Зеркальность Гофмана привела его мышление к антиципации, которая, синтезируя в себе творческую интуицию, силу воображения и обширный аналитический опыт, обрела форму предвидения, предугадывания событий. Благодаря этой способности Гофман, как нестандартный мыслитель XIX в., как бы предугадал зеркальность французского ученого.
- Переосмысление жизненного и творческого континуума немецкого художника по аналогии с постмодернистскими структурами выявило следующие взаимопересечения: а) его персонажи так же непоняты обществом как «шизо» Ж. Делëза и «маргиналы» М. Фуко, бессознательно требующие удовлетворения в поисках истины; б) его самобытное мышление явственно воплощено в нарративной структуре, двусмысленности, фрагментарности и ироничности текстов; в) в основе его произведений часто находится миф или реальное событие, что может напомнить гено-текст постмодернистов; г) в поисках своей «гиперреальности» романтик смешивал реальное и выдуманное, симулируя реальность в виртуальности; д) растворение автора в интертекстах, гипертекстах (Р. Барт); е) развитие формы истины во множестве интерпретаций к имеющимся текстам (У. Эко).
- Эти структуры творчества Гофмана отвечают принципу неизбыточности семиотических систем Э. Бенвениста, т. е. их качество не то, что в постмодернизме, т. к. они функционируют в иной телеологии: а) истины и поэтической правды, в которой частное определяет общее и это общее определяет частное, тогда как у постмодернистов нет общего, вообще и частное не определяет ни общего и ни частного в деконструкции; б) социальной совместимости людей, постигающих бесчисленное множество своих «Я» в добре и зле; с) эстетизируется не зло, порок, безобразное, а преодоление вытесненных комплексов; д) творческие идеи укоренены в переживаниях немецкого народа, человечества, уникальных личностей.
- Немецкий мемориальный хронотоп представлен деятельностью Научно-исследовательского Гофман-центра. Данная организация транслирует новое «звучание» Гофмана в мировой культуре рубежа ХХ-ХХI вв., трансформирует пространственно-временные признаки прафеномена в современность, о чем свидетельствуют многочисленные памятники романтику и его героям, архив государственной библиотеки г. Бамберга, гофмановские персонажи, украшающие архитектурные сооружения города, модернизированный дом-музей им. Э.Т.А. Гофмана. Диссертант выстраивает модель мемориального хронотопа, основанную на культурологическом измерении жизни и творчества художника. Выделяются житейский, творческий, психоаналитический и сновидческий планы, которые плавно взаимопересекаются в личности Гофмана и атмосфере дома-музея. Создание «живого дома», в котором элементы реставрационного и реконструированного пространства времени знакомят обозревающего с двойственным мировосприятием и «многогранностью художественности» самобытного романтика, подчеркивает актуальность Гофмана в мировой культуре.
- В российской культуре рубежа XX-XXI вв. неисчерпаемость художественного творчества Гофмана подтверждается новыми приближениями к его искуству - на его сюжеты ставятся спектакли: «Сказки Гофмана» А. Петрова, «P.S.» Г. Козлова, «Тайна двойников, или Загадка Гофмана» В. Розова; балеты: «Коппелия» А. Петрова и Б. Краснова, «Щелкунчик» М. Шемякина и даже цирковое представление «Кракатук» А. Могучего. Его жизнетворчество отражено в сценарии А. Тарковского «Гофманиана» (фильм так и не был снят) и анимационном проекте М. Шемякина «Гофманиада». О нем и его героях пишут стихами: «Золотой горшок» Н. Матвеевой и прозой: пьеса «Эрнст, Теодор, Амадей» О. Постнова. Проводятся выставки, связанные его именем («Город сказочника Гофмана» О. Мелехова, «Магический мир Э.Т.А. Гофмана» в Калининградском историко-художественном музее), модернизируются музеи имени Гофмана и создаются новые памятники (Калининград). Элементы гофмановских фантасмагорий в упрощенной форме прослеживаются и в массовом искусстве - «Ночной Дозор» и «Дневной Дозор» С. Лукьяненко - Т. Бекмамбетова и т.д. Этот список можно продолжить, поскольку неординарность современного искусства сродни неадекватному мышлению романтика.
- С точки зрения диссертанта, Гофман - не постмодернист, но он своим творчеством преодолел двухсотлетний рубеж и вошел в ХХI в., предвидя главные опасности массовых, тоталитарных обществ, механизацию жизни, синдром подражания, безумный характер жизни. Символичность его персоны в современной культуре несомненна, поскольку в своем философствовании он слишком самобытен и дерзок для своего века. Фантастическое Гофмана есть желание создать «новую эпоху в искусстве», синтезирующую в себе новые технологии и эксперименты.
1.Лаптева И.В. Образование и культура: Материалы круглого стола // Интеграция образования. № 2 (43). Саранск, 2006. – С. 181-186. Доля 0,5.
2.Лаптева И.В. Художник ХХI в. как представитель русской интеллигенции // Интеграция образования. № 3 (44). Саранск, 2006. – С. 89-92.
3.Лаптева И.В. Экзистенциальная философия Э.Т.А. Гофмана // Вестник Ставропольского государственного университета. Вып. 47. Ставрополь, 2006. – С. 70-75.
4.Лаптева И.В. Безумные персонажи Э.Т.А. Гофмана как предтеча «шизоанализа» Ж. Делëза // Культура & общество. Москва, 2006. http://www.е-culture.ru/Articles/2006/Lapteva – 8 с.
5.Лаптева И.В. Понятие «границы» в искусстве ХХI в. // Интеграция образования. № 1 (46). Саранск, 2007. – С. 76-79.
6.Лаптева И.В. Зеркальность как «граница искусства» Э.Т.А. Гофмана // Вестник МГУКИ. Искусствознание. № 4 (20). Москва, 2007. – С. 255-258.
Монографии:
7.Лаптева И.В. Эстетическая концепция Э.Т.А. Гофмана в современном культурфилософском пространстве. Саранск, 2006. – 92 с.
8.Лаптева И.В. Онтологизм фантастического Э.Т.А. Гофмана на рубеже XX-XXI вв. (философско-культурологический анализ). Саранск, 2007. – 162 с.
Прочие публикации:
9.Лаптева И.В. Современное прочтение гофмановских произведений // Сб. научн. трудов ученых МГУ им. Н.П. Огарева. Ч. 1. Саранск: «Руз. печатник», 1998. – С. 43-45.
10.Лаптева И.В. К.Г. Юнг – Э.Т.А. Гофман: специфика мировосприятия // Материалы IV научн. конф. молодых ученых МГУ им. Н.П. Огарева. Ч. III. Саранск: «Руз. печатник», 1999. – С. 75-77.
11.Лаптева И.В. К.Г. Юнг – Э.Т.А. Гофман: мифологическое видение мира // Динамика состояния социума: материалы межвузовской научно-практ. конференции в МГПИ им. М.Е. Евсевьева. Ч. 1. Саранск: «Руз. печатник», 1999. – С. 112-113.
12.Лаптева И.В. Эстетические воззрения Э.Т.А. Гофмана // Diskursus: Материалы аспирантского семинара МГУ им. Н.П.Огарева (кафедра культурологии). Вып. 1. Саранск, 2000. – С. 12-13.
13.Лаптева И.В. Проблема зеркальности в творчестве Э.Т.А. Гофмана // Язык, культура и коммуникация: контекст современности: Материалы межрег. научн. конф. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2000. – С. 54.
14.Лаптева И.В. Природа звука в творчестве Гофмана // Феникс. Ежегодник кафедры культурологии. Вып. 2. Саранск: «Руз. печатник», 2001. – С. 193.
15.Лаптева И.В. Фантастическое в творчестве Гофмана и Эрьзи // Уникальность и универсализм творчества С.Д. Эрьзи в контексте соврем. культуры: Тезисы докладов II Эрьзянских чтений. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2001. – С. 52-54.
16.Лаптева И.В. Творчество Э.Т.А. Гофмана как символ культуры ХХI в. // Феникс-2005: Ежегодник каф. культурологии / Саранск: «Кр. Октябрь», 2005. – С. 63-67.
17.Лаптева И.В. Неповторимость человеческой культуры в «информационном обществе» ХХI в. // Гуманитарные науки: проблемы и решения. Сб. науч.-метод. трудов. Вып. 1. Саранск: «Кр. Октябрь», 2005. – С. 72-75.
18.Лаптева И.В. Тема «пития» в творчестве Э.Т.А. Гофмана // М.М. Бахтин в современном гуманитарном мире: Мат. V Саранских межд. чтений. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006. – С.42-46.
19.Лаптева И.В. Понятие «хронотоп» в эстетике М.М. Бахтина // М.М. Бахтин в современном гуманитарном мире: Мат. V Саранских межд. чтений. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2006. – С.143-145.
20.Лаптева И.В. Эволюция «человека культуры» в ХХI в. // Новые подходы в гуман. исследованиях: право, философия, история, лингвистика. Межвуз. сб. науч. трудов. Вып. VI. Саранск, 2006. – С. 203-206.
21.Лаптева И.В. Смешение виртуального и реального в творчестве Гофмана // Гуманитарные исследования: традиции и инновации. Сб. науч. трудов. Вып. 2. Саранск: «Кр. Октябрь», 2006. – С. 155-159.
22.Лаптева И.В. Бамбергский хронотоп Э.Т.А. Гофмана // Актуальные проблемы устной и письменной коммуникации. Теор. и прикладн. аспекты. Межвуз. сб. науч. трудов. Вып. 1. Саранск: «Кр. Октябрь», 2006. – С. 45-49.
23.Лаптева И.В. Э.Т.А. Гофман в постмодернистском дискурсе // Языковая личность. Текст. Дискурс: Теор. и прикладн. аспекты исследования. Мат. междунар. научн. конф. Ч. 1. Самара, 2006. – С. 119-121.
24.Лаптева И.В. Творчество Э.Т.А. Гофмана как средство межкультурной коммуникации // Язык, культура, образование в современном мире. Мат. Всеросс. научно-практ. конф. Пермь, 2006. – С. 113-114.
25.Лаптева И.В. Пространственно-временная интерпретация мира в литературе // Лингвистические и экстралингвистические проблемы коммуникации. Вып. 5. Саранск, 2006. – С. 134-137.
26.Лаптева И.В. «После оргии» – состояние современного искусства // Феникс-2006. Ежегодник каф. культурологии / Саранск: «Кр. Октябрь», 2006. – С. 57-60.
27.Лаптева И.В. Э.Т.А. Гофман в современном межкультурном контексте // Актуальные проблемы лингвистики ХХI века. Мат. междунар. научно-практ. конф. Киров, 2006. – С. 413-416.
28.Лаптева И.В. Безличный мир «man» в творчестве Э.Т.А. Гофмана // Diskursus-VII. Мат. аспирантского семинара. Саранск, 2006. – С. 22-27.
29.Лаптева И.В. Новаторство Э.Т.А. Гофмана в современном межкультурном контексте // Актуальные проблемы изучения языка и литературы: языковая политика в межкульт. среде. Мат. I междунар. научно-практ. конф. Абакан, 2006. – С. 14-15.
30.Lapteva I.W. E.T.A. Hoffmann als Symbolzeichen der modernen russischen Kultur. Aus der E.T.A. Hoffmann-Gesellschaft // E.T.A. Hoffmann-Jahrbuch. Bd. 14. Berlin: E.Schmidt Verlag, 2006. – S.162.
31.Лаптева И.В. Интерпретация текста и позиция автора в искусстве ХХI в. // Филология и культура. Мат. VI междунар. научн. конф. Тамбов, 2007. – С. 562-565.
32.Лаптева И.В. «Ночной дозор» как продолжение гофманианы // Феникс-2007: Ежегодник каф. культурологии. Саранск: «Кр. Октябрь», 2007. – С. 87-91.