Славина Людмила Николаевна

1. Население может быть оптимально изучено на основе трехчастной модели, отражающей все стороны его развития. Для его исследования в историческом ракурсе хорошо подходят модернизационная парадигма и сконструированная в ее рамках многоуровневая методология. Их возможности интерпретации общероссийских и региональных процессов доказаны в работе.
2. 60-80-е гг. являлись одним из этапов модернизации сельского населения Восточной Сибири, которая выступала в форме урбанизации. Перемены в населении имели не радикальный, а эволюционный характер. В предыдущих десятилетиях оно пережило трансформацию в форме раскрестьянивания, к концу 50-х гг. превратилось в общность, в основном раскрестьяненную по большинству признаков, а в изучаемый период эволюционировало в ранее заданном направлении, закрепляя урбанистические черты.
3. Сибиряки модернизировались по российским стандартам, собственных не создали, тренды региональных процессов не противоречили общероссийским, а отличия имели только количественный характер - в регионе ярче проявлялись черты советской модели модернизации, определяемой как консервативная и паллиативная. Сельское население Восточной Сибири и Европейской России развивалось синхронно, регион не был «вторым эшелоном» модернизации относительно центра страны.
4. Изменения в брачно-семейной сфере сибиряков не могут интерпретироваться в кризисной парадигме. Они означали не крах института семьи, а его модернизацию, но с пережитками.
5. Опыт демографического развития сельского населения Восточной Сибири не уникален, его хорошо объясняет теория демографического перехода. Сельчане региона вступили в этот переход позднее жителей центра страны, но в 60-80-х гг. он уже не имел у них догоняющего характера. Его третий этап в регионе начался и прервался примерно в то же время, что в Европейской России, и также имел больше черт не классической, а южноазиатско-африканской модели перехода, которые у сибиряков были выражены особо отчетливо.
6. Паллиативность и консервативность демографической модернизации сельчан проявлялись в сочетании свободы матримониально-сексуально-прокреационного поведения с традициями всеобщей ранней брачности и рождаемости, снижении рождаемости до уровня развитых стран и сохранении смертности на уровне развивающихся и т.п.
7. Нет оснований искать в деревнях Восточной Сибири признаки второго демографического перехода. Два из них - рекордный уровень внебрачных рождений и свободных браков - имели иную природу и были больше следствием девиантного поведения, чем успехов модернизации. Другие признаки отсутствовали.
8. Большинство характеристик сельского населения в регионе были лучше, чем в России. Его численность сократилась меньше и не на всей территории, относительные миграционные потери были ниже. Сибиряки были «моложе» и медленнее старели, имели более высокий естественный прирост и осуществляли расширенное воспроизводство поколений до конца советского периода.
9. Начавшуюся в 1993 г. в селах региона депопуляцию обусловили не тенденции предыдущего этапа демографического развития, а системный кризис 90-х гг.

1. Сельское население Сибири в 1960–1980 гг. (на материалах Красноярского края): Учебное пособие. Красноярск, 1992. 121 с.

2. Сельское население Восточной Сибири (1960–1980-е гг.). Красноярск, 2007. 471 с.

Статьи в рецензируемых журналах РФ

3. Образование и интеллектуальный потенциал Восточной Сибири (некоторые итоги советского периода) // Вестн. НГУ. Сер.: История, филология. Новосибирск, 2003. Т. 2. Вып. 2. С. 117–127.

4. Естественное движение сельского населения Восточной Сибири в 1960-х – начале 1990-х гг. // Вестн. Красноярского гос. ун-та. Гуманитарные науки. Красноярск. 2004. № 6. С. 139–142.

5. Миграция и развитие сельского населения Восточной Сибири в 1960-х – начале 1990-х гг. // Вестн. КрасГАУ. Красноярск, 2005. Вып. 7. С. 316–323.

6. Военное поколение сельских жителей Восточной Сибири (штрихи к коллективному социально-демографическому портрету) // Вестн. КрасГАУ. 2005. Красноярск. Вып. 8. С. 348–359.

7. Смертность в восточносибирской деревне в 1960 – начале 1990-х гг. // Вестн. Томского гос. ун-та. Томск. 2008. № 316. С. 93–101.

8. Рождаемость сельского населения Восточной Сибири в 1960-х – начале 1990-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. 2008. № 2. С. 114–118.

9. The Birth Rate of the Townsfolk of Krasnoyarsk Territory in the Context of All–Russian Demographic Trends (1990th–2000th) // Journal of Siberian Federal University. Humanities&Social Sciences. Krasnoyarsk. 2009. 2 (4). Р. 549–559. (в соавт.). Рождаемость городского населения Красноярского края в контексте общероссийских демографических процессов (1990–2000-е гг.) // Журнал Сибирского федерального университета. Гуманитарные науки. Красноярск. 2009. 2 (4). С. 549–559.

10. Модернизация процесса воспроизводства сельского населения Восточной Сибири (1960–1980-е гг.) // Вестн. КГПУ им. В.П. Астафьева. Красноярск. 2010 ( 2). С. 215–220.

11. Динамика возрастно-полового состава сельского населения Восточной Сибири в контексте демографической модернизации деревни (1959–1989 гг.) // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. 2010. № 3. С. 106–110.

Другие публикации в научных изданиях

12. Динамика численности сельского населения Восточной Сибири в 60–80-е гг. // Исторический опыт социально-демографического развития Сибири: Тез. докл. и сообщ. всесоюз. науч. конф. Новосибирск, 1989. Вып. II. С. 70–72.

13. Основные изменения уровня жизни сельского населения Красноярского края в 1980-е годы // Тенденции социального развития сибирской деревни: Сб. статей. Новосибирск, 1990. С. 156–162.

14. Развитие трудового потенциала восточносибирского села в 60–80-е гг. // Демографическое развитие Сибири. 30–80-е гг. (Исторический опыт и современные проблемы): Сб. статей. Новосибирск, 1991. С. 104–128.

15. Влияние политики интенсивного промышленного освоения на демографическое развитие сельского населения Сибири (1960–1980-е гг.) // Историческая демография Сибири: Сб. науч. трудов. Новосибирск, 1992. С. 215–238.

16. Восточносибирская деревня в 1960–1980-х гг. (Проблемы изучения) // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. Иркутск, 1994. Ч. II. С. 103–105.

17. Демографическая ситуация и воспроизводство населения в деревнях Красноярского края (1980–1990-е гг.) // Матер. для изучения сельских поселений России: Докл. и сообщ. третьей науч.-практ. конф. «Энциклопедия российских деревень». М., 1995. Ч. II. С. 85–89.

18. Статистические материалы как источник для анализа развития сельского населения 1960–1980-х гг. // Архивный фонд Красноярского края: вопросы научного и практического использования: Тез. докл. науч.-практ. конф. Красноярск, 1995. С. 144–149.

19. Воспроизводство сельского населения на современном этапе (региональный аспект) // Народонаселенческие процессы в региональной структуре России ХVIII–ХХ вв.: Матер. межд. науч. конф. Новосибирск, 1996. С. 185–188.

20. Трудовая деятельность сельских женщин в 1960–1980-х гг. (на материалах Красноярского края) // Итоги и задачи регионального краеведения: Матер. всерос. конф. по ист. краеведению. Курган, 1997. Ч. II. С. 139–143.

21. Последнее поколение советского крестьянства (на материалах Восточной Сибири 1960–1980-х гг.) // Проблемы аграрной и демографической истории Сибири: Сб. статей. Новосибирск, 1997. С. 134–145.

22. Сельское население Сибири 1960-х – 1980-х гг. Некоторые итоги изучения // Россия: исследования по социально-политической истории, историографии, демографии: Сб. статей. Красноярск, 1999. С. 125–161.

23. Суицид в восточносибирской деревне (конец 1950-х – нач. 1990-х гг.) // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории XVII–XX вв.: Сб. статей. Новосибирск, 1999. С. 194–197.

24. Смертность сельского населения Восточной Сибири (основные тенденции и итоги развития в 1960–1980-е гг.) // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Сб. науч. трудов. Омск, 2000. С. 89–90.

25. Немцы в Красноярском крае (некоторые итоги демографического и социокультурного развития в условиях спецпереселения) // Немцы СССР в годы Великой Отечественной войны и в первое послевоенное десятилетие 1945–1955 гг.: Матер. 7-й межд. науч. конф. М., 2001. С. 503–517.

26. Этническая ситуация в сельской местности Восточной Сибири в 1960–1980-х гг. (по материалам переписей населения) // Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVII–XX вв.): Тез. докл. и сообщ. межд. науч. конф. Новосибирск, 2003. С. 275–279.

27. Динамика сети сельских поселений Восточной Сибири в 1960–1980-х гг. // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Сб. науч. трудов: в 3 ч. Омск, 2004. Ч. I. С. 96–100.

28. Социально-демографические последствия депортации (на примере немцев Красноярского края) // Гуманитарные науки в Сибири. Сер.: Отеч. история. 2004. № 2. С. 34–40.

29. Рождаемость в сельской местности Восточной Сибири в 1960-е – начале 1990-х гг. // Сибирская деревня: проблемы истории: Сб. науч. трудов. Новосибирск, 2004. С. 186–197.

30. Социально-демографический потенциал восточносибирской деревни на рубеже 1980–1990-х гг. // Пишем времена и случаи: Матер. всерос. науч.-практ. конф. Новосибирск, 2008. С.194–200.

31. Эволюция репродуктивного поведения и тенденции рождаемости в красноярской деревне в 1990–2000-х гг. // Сибиряки. Региональное сообщество в историческом и образовательном пространстве: Сб. науч. трудов. Новосибирск, 2009. С. 134–143.

32. Облик брака в сибирской деревне середины 1970-х – начала 1990-х гг. // Проблемы аграрного и демографического развития Сибири в ХХ – начале ХХI в.: Матер. всерос. науч. конф. Новосибирск, 2009. С. 122–126.