- выделены логические взаимосвязи территориального устройства государства со смежными правовыми явлениями (предметом конституционно-правового регулирования, правовой деятельностью, нормативным выражением конституционно-правового регулирования, результатами последнего);
- показано, что территориальная единица государства (территориальное образование) не существует как целостное правовое явление: в правовой реальности территориальное образование в разных контекстах выступает или в качестве пространственной сферы осуществления публично-значимой деятельности, или как субъект права;
- установлено, что нормативное выражение территориального устройства государства может быть охарактеризовано лишь как комплексное правовое образование, включающее ряд норм-принципов и правовых институтов (причем относящихся к различным отраслям права), но не как правовой институт или подотрасль конституционного права, - поскольку это устройство в своем практическом выражении не едино, его составляющие (системы территориальных единиц разных типов) основываются на разных принципах, а правовые нормы, которые распространяли бы свое действие на все общественные отношения, составляющие предмет регулирования для предполагаемого правового института (или подотрасли), и при этом являлись бы специфичными именно для данного правового института (подотрасли), отсутствуют. Конечно, правовые нормы общего характера, относящиеся к территориальному устройству России, существуют, но они характеризуются либо избыточно, либо недостаточно широким предметным действием, чтобы служить основой отдельного правового института или подотрасли.
2) Придание системного единства правовым нормам, регулирующим отношения в сфере территориального устройства государства, тем не менее, желательно. Во-первых, существуют обстоятельства, не имеющие региональной специфики и, следовательно, подлежащие единообразной регламентации. Во-вторых, необходима системная рационализация процедур осуществления территориальных изменений: сложность процедур должна быть более согласована с масштабностью осуществляемых изменений и фактической значимостью достижимых посредством них результатов. В-третьих, представляется допустимым установление общих стандартов, относящихся к хронологической последовательности этапов процедуры осуществления территориальных изменений (проведения референдума, заключения соглашения, законотворчества).
3) Продемонстрировано, что конституционно-правовое осмысление сферы территориального устройства государства на данный момент не обладает достаточной критической направленностью, что способствует укоренению в научных работах, а также в законодательстве неудачных и неверных логических конструкций, не вполне обоснованных преувеличений и допущений. К таковым в первую очередь относятся:
- рассмотрение территории исключительно в качестве пространственной сферы осуществления публичной власти, тогда как в действительности, во-первых, функции органов территориальных единиц множества видов с юридической точки зрения не имеют властного характера (хотя и, безусловно, являются публично-значимыми), во-вторых, акцент в правовом регулировании общественных отношений в сфере территориального устройства все больше смещается с властвования и воспроизводства государственного аппарата на оказание публичных услуг и осуществление иных функций в интересах физических и юридических лиц;
- восприятие федерализма как преимущественно правового явления, постигаемого средствами конституционно-правовой науки (в то время как по природе и по сути он представляет собой прежде всего предмет политической науки, в связи с чем попытки его всестороннего конституционно-правового исследования неизбежно приводят к подмене юридических проблем, их конституционно-правового осмысления и результатов последнего - политологическими;
- трактовка федеративного, унитарного (реже - регионалистского и иных) государств как членов классификационного ряда, хотя эти понятия не являются результатами логического деления общего по отношению к ним понятия, а имеют индуктивное происхождение (производны от реальных явлений), описываются посредством неповторяющихся параметров, в результате чего их совмещение в рамках одной классификации эквивалентно проведению деления по разным основаниям;
- мнение о проблематичности формального равноправия территориальных образований, одно из которых входит в состав другого, хотя равноправие - характеристика территориальных единиц как субъектов права, а не как географических пространств (причем территориальные образования как субъекты права не входят в состав друг друга: возможно лишь наложение пространственных сфер, на которые распространяется их компетенция, и это не исключает юридического равноправия одноименных с этими пространствами субъектов);
- приписывание административно-территориальным единицам свойства обладания правовым статусом, хотя как правило они не являются субъектами права;
- представление о наличии у территориальных образований конституционной деликтоспособности, несмотря на отсутствие бесспорных практических подтверждений и теоретических аргументов в пользу этого;
- убежденность в существовании запрета сецессии территориальных образований (или в допустимости установления такого запрета), хотя с международно-правовой точки зрения такой запрет является ничтожным;
- допущение возможности выделения территориальных единиц (в частности, субъектов федеративного государства) по неким отвлеченным критериям (которые чаще всего абстрактно именуют экономическими, социально-экономическими или управленческими) и уверенность в возможности формализации этих критериев, а равно в полезности следования таким критериям, - хотя последствия таких мероприятий совершенно непросчитываемы, выгода от них крайне сомнительна, технически осуществимо лишь декларативное следование таким критериям (критерии, на основе которых возможно принять однозначное решение, просто отсутствуют), причем сами сторонники указанного подхода практически никогда не называют конкретных критериев.
4) К принципам, которые допустимо считать основой территориального устройства и следование которым должно являться неотъемлемой чертой современного цивилизованного государства, можно отнести:
- демократизм, выражающийся в учете мнения (или волеизъявления) населения при проведении территориальных изменений, затрагивающих его интересы, а в ряде случаев - в недопустимости проведения изменений без однозначного одобрения жителями заинтересованных территориальных образований;
- принцип сообразности с общим благом, выражающийся в ограничении действия первого принципа в случае, если его реализация угрожает интересам обороны, безопасности, охраняемым природным объектам и пр.;
- принцип управленческой функциональности (пригодности территориального устройства для обеспечения качественного исполнения государственных и муниципальных функций);
- принцип социальной утилитарности (пригодности территориального устройства для обеспечения деятельности по поддержанию функционирования социально-значимых объектов) и персональной утилитарности (пригодности территориального устройства для качественного удовлетворения фактических потребностей индивидов, а также потребностей юридических лиц, осуществляющих хозяйственную деятельность на той или иной территории);
- принцип унификации, выражающийся в ограничении числа типов территориальных единиц, числа уровней территориального устройства, привязке названных типов к названным уровням, установлении предельных размеров территориальных единиц определенных типов.
5) Современным специалистам свойственно преувеличение возможностей юридической науки в осмыслении территориального устройства государства и, как следствие, необоснованное расширение предмета исследования на сферы, не познаваемые при помощи методологического инструментария юриспруденции, представление оценок и рекомендаций по вопросам, не имеющим строго юридического характера. Юридическая концепция преобразования территориального устройства государства не должна быть всеобъемлющей и подменять собой рекомендации экономистов, социологов, политологов, географов и представителей иных научных специальностей. Конституционно-правовые наука и практика должны играть прежде всего роль фильтра, отсеивающего некорректные с юридической точки зрения идеи, и предлагать процедуры достижения тех или иных правовых результатов, избегая соблазна формулировать предложения об изменении прохождения границ тех или иных территориальных образований или об их оптимальном числе.
Конкретные планы изменений в территориальном устройстве того или иного государства могут быть достаточно аргументированными лишь при соединении усилий даже не нескольких специалистов, а исследовательских коллективов (научных центров, экспертных групп, которые организовывали бы опросы общественного мнения, осуществляли сбор фактических данных, их анализ и трансформацию в конкретные рекомендации), не говоря уже о вспомогательном персонале. Эта сложнейшая работа требует профессиональных знаний, умений, опыта и не может быть заменена лишь комплексностью используемых подходов и учитываемых показателей. Участие представителей юридической профессии в подобном мероприятии должно ограничиваться осуществлением прежде всего формальных функций, а именно:
- правовой экспертизой планов преобразований территориального устройства;
- разработкой правового механизма претворения преобразовательных планов в жизнь либо выявлением юридических препятствий их осуществлению;
- предложением тех или иных форм правового регулирования исходя из характера регулируемых отношений;
- текущим консультированием государственных и муниципальных органов, лиц, замещающих государственные и муниципальные должности и должности государственной и муниципальной службы, а также экспертов, специализирующихся в других предметных областях (информированием названных лиц о правовых процедурах, о препятствиях осуществлению тех или иных действий, об их правовых последствиях).
В содержательном же отношении юридическая концепция территориального устройства страны (или концепция его преобразования) может предлагать модели правового статуса территориальных образований, новые схемы разграничения компетенции между общегосударственными и иными органами власти, правовые механизмы взаимодействия между ними, иные перспективные юридические конструкции.
6) В отечественной юридической литературе практически не отражен вопрос о моменте возникновения и продолжительности существования элементов конституционной правосубъектности территориальных образований. Момент возникновения правоспособности территориального образования следует ассоциировать с моментом вступления в силу учреждающего его документа - независимо от его формы (в этом качестве может выступить и общегосударственный или региональный закон, и нормативный договор), а прекращения - с моментом утраты им силы, если самим этим документом или документом, обладающим более высокой юридической силой, не предусмотрено иное. Правоспособность территориального образования, как и любого другого лица, является непрерывной. В то же время, поскольку самостоятельно реализовывать свою правоспособность территориальное образование как субъект права объективно не может, его дееспособность зависит от фактического состояния лиц, призванных выступать от его имени. Территориальное образование можно считать дееспособным при любом из следующих условий:
- если юридически значимые решения от его имени могут приниматься на сходе жителей;
- если фактически существуют (сформированы) органы, полномочные принимать такого рода решения;
- при фактическом наличии органа, полномочного назначать референдум в пределах данного территориального образования, а также органа, организующего подготовку и проведение референдума.
Как следствие, территориальное образование может приобретать и утрачивать дееспособность как одновременно с правоспособностью, так и в иные моменты (соответственно, после приобретения и до утраты правоспособности), причем период его дееспособности теоретически может прерываться.
7) Наличие у политико-территориальных образований учредительной власти не всегда свидетельствует об их значительной самостоятельности. Утверждение региональных конституционных актов на общегосударственном уровне несет в себе заметные практические преимущества в сравнении с предоставлением учредительной власти самим территориальным образованиям:
- поскольку такие акты являются общегосударственными по форме и порядку принятия, становится излишним контроль за их соответствием другим общегосударственным законам;
- порядок создания таких актов экстраполируется и на внесение в них изменений. Региональный конституционный акт, разрабатываемый органами политико-территориального образования и утверждаемый общегосударственными органами, невозможно изменить в одностороннем порядке. В целом это создает систему сдержек и противовесов (для изменения конституционно-правового положения региона необходимы инициатива последнего и согласие общегосударственного парламента), которая обеспечивает самостоятельность регионов не хуже, чем формальное предоставление им учредительной власти;
- указанный порядок, очевидно, способствует и стабильности региональных конституционных актов и разграничения компетенции между уровнями публичной власти.
8) При характеристике форм государственного устройства часто имеет место смешение их концептуальных свойств с практическими механизмами и иными средствами, при помощи которых достигается реализация этих свойств. Наиболее заметно эта проблема проявляется при характеристике федерации. В рамках юридической концепции федерация есть государство, которому соответствует несколько субъектов права (ими являются собственно федерация как общенациональный уровень государственной власти и члены федерации), правовой статус которых позволяет им выступать по определенным вопросам в качестве сторон отношений союзного характера. Фактические же средства (механизмы) обеспечения такой конструкции государства могут существенно варьироваться и не должны считаться неотъемлемыми признаками федерации. Отсутствие какого-либо из них в свою очередь не должно предрешать квалификацию государства как нефедеративного. В частности:
- унификация конституционного статуса политико-территориальных образований в действительности является лишь наиболее удобным, но отнюдь не единственно возможным или необходимым средством гарантирования их равенства во взаимоотношениях между собой;
- публично-правовые гарантии недопустимости изменения в одностороннем порядке разграничения компетенции между уровнями государственной власти, территории и правового статуса отдельного субъекта федерации могут быть заменены неформальными политическими гарантиями (например, в качестве такой гарантии может выступать практическая сложность или даже невозможность принятия политического решения по вопросу о таком изменении) или гарантиями доктринального характера.
9) Хотя многие из характеристик современных федеративных государств неприложимы к «советским федерациям», само по себе это не является достаточным основанием считать все такие государства фактически унитарными. Фактическая централизованность политических и даже административных функций не является строгим критерием для отнесения государства к числу унитарных. Тот факт, что до конца 1980-х гг. республики не пользовались формально предоставленной самостоятельностью, есть характеристика политического режима, но не формы государственного устройства. Советская федерация - это, конечно, не федерация в том значении, в каком ее принято (было принято) понимать в «западной» и дореволюционной отечественной науке. Но в данном случае сходство терминов не следует воспринимать в качестве основания для оценки «буржуазного» и советского федерализма как подлинного и фиктивного воплощения одной и той же идеи (так же, как и существование понятий личной и реальной унии не должно вызывать вопрос о том, какая из них достойна называться унией, а выделение унитарных, федеративных и иных государств - вопрос о том, какие из них можно считать настоящими государствами). Создание советской федерации преследовало принципиально отличную от традиционных для западных федераций цель - решение национального вопроса, о чем всегда открыто заявлялось. Поэтому оценка государств этого типа с точки зрения их соответствия или несоответствия принципам федерализма, сформулированным в западных политологии и юридической науке, не вполне корректна. В то же время, в общественно-политической жизни советского государства правовая составляющая никогда не играла роли, достаточной для того, чтобы гарантировать именно формальное процессуальное равноправие участников союзных отношений. Это обстоятельство нельзя считать безусловным недостатком советской политической системы, но оно вынуждает отказаться от теоретической характеристики советских государств как федераций. Следовательно, советскую федерацию нужно признать либо отдельной формой государственного устройства, либо «подформой» одной из нефедеративных форм сложного государства, либо прототипом современных регионалистских государств.
10) В число необходимых признаков федерации и регионалистского государства входят не только формальные характеристики, но и сугубо практические и оценочные черты, не поддающиеся строгой формализации (к таковым относится прежде всего интенсивность использования политико-территориальными единицами механизмов участия в управлении государством в целом, а также механизмов межрегионального взаимодействия и сотрудничества). Чисто юридических же признаков для абсолютного различения этих форм государственного устройства недостаточно. В этом отношении ни федеративное, ни регионалистское государство не следует представлять как самостоятельное юридическое явление - в отличие, например, от государства как такового, государственной власти, государственного органа, органа государственной власти и подобных явлений, обладающих формально-юридическими признаками, достаточными для их отграничения от смежных явлений.
Это позволяет сделать вывод о логической уязвимости деления на федерации де-юре и федерации де-факто. Словосочетание «федерация де-юре» само по себе противоречиво:
- во-первых, понятие федерации не исчерпывается признаками, поддающимися юридической формализации, поэтому независимо от степени соответствия состояния того или иного государства «юридически измеримым» критериям федеративности его чисто правовая квалификация как федерации ни в один момент времени не представляется возможной;
- во-вторых, слово «федерация», словосочетание «федеративное государство» суть теоретические термины, не имеющие конституционных или законодательных определений, поэтому наличие слова «федерация» в самоназвании государства или упоминание о федеративном устройстве в конституции государства сами по себе не имеют строгого юридического значения (скорее, такого рода самообозначение следует рассматривать как политическую декларацию), и отсутствие слов «федерация», «федеративный» в названии государства или в тексте конституции само по себе также не дает оснований для выводов о характере государственного устройства.
Не вполне корректно и словосочетание «федерация де-факто», поскольку основу федеративной формы государственного устройства все же составляют признаки, имеющие формально-юридическое выражение (в частности, достичь формального правового равенства иначе как «де-юре» невозможно). Поэтому представляется обоснованным заменить словосочетание «федерации де-юре» словосочетанием «самопровозглашенные федерации» (или «федерации по самоназванию», или «номинально федеративные государства»), а «федерации де-факто» - словосочетанием «государства, обладающие признаками федерации».
11) Сформулирован ряд общих практических рекомендаций, относящихся к законодательному установлению порядка осуществления изменений в территориальном устройстве государства:
- поскольку даже на теоретическом уровне сформулировать логически корректный, завершенный и при этом доступный для восприятия перечень возможных территориальных изменений весьма затруднительно, в законодательстве можно было бы ограничиться закреплением открытого списка таких изменений и краткой расшифровкой лишь основных терминов, описывающих данные изменения;
- нецелесообразным представляется законодательное закрепление процедур территориальных изменений, привязанных к достижению определенных формальных результатов (например, порядка образования территориальной единицы или порядка изменения правового статуса территориальных образований), поскольку, во-первых, многообразие таких результатов приведет к излишней множественности процедур или к фрагментарности регламентации порядка осуществления территориальных изменений, во-вторых, выделение формальных результатов преобразований почти неизбежно оказывается довольно искусственным и далеким от практики (как следствие, цельному практическому результату может соответствовать комплекс формальных результатов, и для их достижения потребуется реализация комплекса различных процедур), в-третьих, к одним и тем же формальным результатам могут приводить весьма разнообразные мероприятия;
- выявление возможных путей достижения того или иного правового результата имеет смысл прежде всего для юридической науки и для правоприменения, тогда как для правотворческой деятельности привязка логики изложения к результатам территориальных изменений не вполне подходит, поскольку логически корректное построение законодательного текста в таком случае потребует объединения в одном документе изложения весьма разнородных процедур, а само это изложение окажется весьма громоздким;
- привязка логики процедурного регулирования к комплексам мероприятий, воспринимаемым как процессы территориальных изменений (например, к объединению, присоединению, разделению территориальных единиц) также видится неуместной - по причинам множественности таких процессов; неудобства правоприменения в практических ситуациях, требующих совмещения разных процессов; пересечений между этими процессами, не позволяющими строго их разграничить;
- в связи с этим более рациональной была бы логическая привязка положений о порядке осуществления изменений в территориальном устройстве не к конкретным формальным результатам или «процессам» (как принято в настоящее время в отечественном законодательстве), а к субъектам принятия решений и, как следствие, к общему порядку принятия решений этими субъектами.
Благодаря использованию такого подхода:
- была бы снята потребность в установлении специальной процедуры осуществления таких изменений;
- были бы преодолены проблемы как множественности, так и недостаточности процедур принятия решений;
- были бы сокращены искусственность и нерациональность процедур;
- как следствие, была бы повышена доступность содержания правового регулирования для восприятия;
- как следствие, сократилось бы число ошибок при выборе надлежащей процедуры.
В то же время было бы полезно унифицировать и диверсифицировать порядок осуществления изменений в территориальном устройстве в зависимости от круга лиц, правовое положение которых затрагивалось бы тем или иным изменением (прежде всего, от численности населения, проживающего в местности, территориальную принадлежность которой предлагается изменить). Это позволило бы проводить территориальные преобразования по единой логике, избегая диспропорций в их процедурном обеспечении, которые в современной России являются весьма заметными.
12) Федеральный законодатель фактически присвоил себе интерпретационные функции Конституционного Суда Российской Федерации, по сути первично регламентировав по собственному усмотрению такие вопросы, как порядок изменения субъектного состава Российской Федерации и порядок изменения прохождения границ между ее субъектами. Конституционный Суд Российской Федерации в данном случае, конечно, нельзя обвинить в пассивности. Данный орган не вправе осуществлять толкование по собственной инициативе. Однако это не устраняет сомнений в оправданности законодательной деятельности по предметам, конституционное регулирование в отношении которых является недостаточно ясным.
13) Конституционные положения не исключают с необходимостью возможности существования в составе Российской Федерации наряду с субъектами Российской Федерации территориальных образований, не имеющих такого статуса, а также территорий, не относящихся ни к одному из муниципальных образований. Обосновано, что отсутствие у территориальной единицы статуса субъекта Российской Федерации или муниципального образования не лишает ее жителей возможностей участия соответственно в управлении делами государства или в осуществлении местного самоуправления. Отсутствие такого статуса означает, что такая территориальная единица, не будучи субъектом права, не способна выступать в качестве собственника имущества и иметь самостоятельный бюджет. Но это не препятствует возможности существования в такой территориальной единице избираемых и формируемых иным образом органов представительства интересов жителей и решения населением вопросов регионального или местного значения. Такие органы, конечно, не могут составлять отдельного уровня публичной власти или являться собственными органами соответствующей территориальной единицы. Формально они относились бы к системе региональных органов или органов муниципального образования, в состав которого входила бы такая территориальная единица.
14) Многие из проблем, усматриваемых рядом исследователей в двойственности территориального устройства субъектов Российской Федерации, являются мнимыми или не имеют заметного практического значения. Во-первых, несовпадение границ административно-территориальных и муниципальных образований совсем не составляет бесспорную проблему. Расхождения между территориальными системами вполне естественны (они вполне типичны и для зарубежных стран). Во-вторых, далеко не однозначна проблема отсутствия единого законодательного понятия административно-территориального устройства. В современных условиях функциональность использования словосочетаний «административно-территориальное устройство», «административно-территориальное образование», «административно-территориальная единица» оказывается невысокой, в связи с чем представляется осмысленным изъятие из законодательства этих теоретических терминов. В-третьих, как следствие, нет необходимости стремиться и к строгому законодательному разграничению понятий административно-территориального деления и территориальной организации местного самоуправления. Не составляет проблемы и отсутствие отдельных законов, регламентирующих региональное административно-территориальное устройство, поскольку в большинстве субъектов Российской Федерации административно-территориальное деление служит только для определения пространственных пределов деятельности территориальных подразделений региональных органов исполнительной власти специальной компетенции (министерств, департаментов, служб, агентств, комитетов, комиссий, инспекций и пр.).
15) Конституционно-правовое регулирование отношений в сфере территориального устройства России не обладает качеством системности (так, качественно однородные преобразования могут проводиться по принципиально разным процедурным схемам, а конфигурация территориальных единиц разных видов может меняться синхронно без явной в том необходимости). Однако придание ему этого качества не должно осуществляться посредством увеличения числа федеральных и федеральных конституционных законов и тем более за счет вторжения федерального законодателя в ведение субъектов Российской Федерации. Предлагающиеся специалистами проекты законодательного закрепления порядка изменения статуса субъекта Российской Федерации, порядка изменения межрегиональных границ суть полумеры. Первоочередной задачей является обеспечение согласованности самих актов федерального законодательства. Решением данной проблемы может служить лишь закрепление ключевых требований к формированию, преобразованию и изменению конфигурации территориальных единиц непосредственно в Конституции Российской Федерации.
16) В наибольшей степени в упорядочении нуждаются процедуры изменения принадлежности местности к территориальным единицам, обладающим правосубъектностью, - субъектам Российской Федерации и муниципальным образованиям, а также процедуры изменения их видового статуса. Для осуществления таких изменений предложена единая логическая схема, включающая порядок инициирования названных процедур, критерии проведения обязательных и факультативных референдумов, коллизионные правила, определяющие сравнительную значимость результатов референдумов, проведенных по одному и тому же вопросу.
17) От объективного права и правовой науки не следует ожидать именно готовых решений. Их главное признанное назначение в том, чтобы предоставлять средства (формы правового регулирования, процедуры принятия решений, механизмы разрешения разногласий и споров) и алгоритмы их использования. С правовой точки зрения, необходимо не приведение территориального устройства в соответствие с общими доктринальными представлениями о федеративных отношениях, а следование легитимным процедурам конституирования территориальных единиц, изменения их конфигурации, установления и изменения их правового статуса. Юридически безупречным (оптимальным, идеальным) является совсем не абстрактное «подлинно федеративное» устройство и не территориальное устройство, которое обладает заранее заданными количественными и качественными характеристиками (к каковым относятся число территориальных единиц, степень их самостоятельности, формы их взаимоотношений между собой и с общегосударственными органами), пусть и весьма привлекательными по мнению конкретного автора. Оптимальным следует считать легитимное территориальное устройство (т. е. фактически сформировавшееся на основании надлежащего использования установленных процедур, адекватно отражающее волю и интересы надлежащих субъектов права).
Поэтому правовые усилия следует прикладывать не к превращению России в подлинную федерацию (или к приведению ее фактического состояния в соответствие с декларированной формой) и не к искоренению из российского территориального устройства национального фактора (к перестройке ее по так называемому «территориальному принципу», как предлагается рядом авторов), а к тому, чтобы:
а) определить допустимые пределы трансформации территориального устройства (например, запреты на проведение некоторых преобразований в течение установленного срока либо на синхронное проведение тех или иных изменений);
б) выработать систему процедур осуществления преобразований:
- позволяющих выявлять интересы и волю заинтересованных лиц;
- достаточных для достижения правовых результатов необходимого спектра;
- диверсифицированных по сложности сообразно фактической значимости результатов, достижимых с их помощью;
в) выработать систему процедур преодоления разногласий и разрешения коллизионных ситуаций;
г) обеспечить выявление несоответствий фактически проводимых преобразований установленным процедурам;
д) обеспечить профессиональную реализацию этих процедур.1.Лексин И.В. Территориальное устройство России: Конституционно-правовые проблемы. М.: ЛЕНАНД, 2014 [изд. в 2013 г.]. 432 с. (27,0 п.л.).
2.Лексин И.В. Государственное устройство федераций в составе Европейского союза: учебное пособие. М.: ИД «ФОРУМ»: ИНФРА-М, 2011, 2012. 272 с. (17,0 п.л.).
3.Федерализм в России и Канаде: курс лекций / Кабышев С.В., Лексин И.В., Элдер Д. и др. М.: Формула права, 2009. 308 с. (10,5/19,25 п.л.).
II. Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки Российской Федерации:
4.Лексин И.В. Территориальная автономия в системе категорий государственного устройства // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 3. С. 56-61 (1,0 п.л.).
5.Лексин И.В. Соотношение федеративной и регионалистской формы государственного устройства: проблемы и решения // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2012. Выпуск 12. С. 476-486. (0,8 п.л.)
6.Лексин И.В. К вопросу о форме государственного (территориального) устройства // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 11. С. 54-59 (1,0 п.л.).
7.Лексин И.В. Изменения в территориальном устройстве государства: вопросы типологии и терминологии // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2012. Том 5. № 4 (24). С. 53-65 (1,1 п.л.).
8.Лексин И.В. Правовая асимметрия в территориальном устройстве государства: теория и практика // Государственное управление. Электронный вестник. № 35. Декабрь 2012 г. (2,3 п.л.).
9.Лексин И.В. Территориальное устройство государства: проблемы предмета и методологии конституционно-правового исследования // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2012. № 2. С. 42-57 (1,1 п.л.).
10.Лексин И.В. Государственное устройство России: некоторые проблемы юридической теории и практики // Сравнительное конституционное обозрение. 2012. № 3 (88). С. 85-97 (1,3 п.л.).
11.Лексин И.В. Юридико-техническая оценка Конституции как основы территориального устройства России // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2012. Том 5. № 2 (22). С. 99-105 (0,6 п.л.).
12.Лексин И.В. К вопросу о суверенитете в федеративном государстве // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 12. С. 26-31 (0,8 п.л.).
13.Лексин И.В. Трансформация конституционной концепции: от местного самоуправления к государственному управлению на местном уровне // Государственное управление. Электронный вестник. № 29. Декабрь 2011 г. Номер в Информрегистре 04201100039/0104 (0,8 п.л.).
14.Лексин И.В. Специфика территориальной организации местного управления и самоуправления в Канаде // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2011. Том 4. № 2. С. 99-108 (0,8 п.л.).
15.Лексин И.В. О понятии территориального устройства государства в конституционно-правовой науке // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 2. С. 29-34 (0,9 п.л.).
16.Лексин И.В. Территориальное образование как субъект правовой ответственности // Конституционное и муниципальное право. 2010. № 6. С. 46-51 (0,8 п.л.).
17.Лексин И.В. Сравнение политических систем субъектов федерации в США и Канаде // Проблемный анализ и государственно-управленческое проектирование. 2010. Том 3. № 2. С. 60-72 (1,1 п.л.).
18.Лексин И.В. Конституционно-правовая ответственность территориального образования // Научные труды. Российская академия юридических наук. Выпуск 10. В 3 томах. Том 1. М.: Издательская группа «Юрист», 2010. С. 691-695 (0,4 п.л.).
19.Лексин И.В. Федеративное устройство современной Германии: проблемы и направления преобразований // Российский юридический журнал. 2009. №. 5 (68). С. 121-133 (1,1 п.л.).
20.Лексин И.В. Эволюция территориального устройства Германии после второй мировой войны // Российский юридический журнал. 2009. №. 4 (67). С. 85-94 (0,9 п.л.).
21.Лексин И.В. Территориальное устройство Веймарской республики и фашистской Германии: проблемы и достижения // Российский юридический журнал. 2009. № 3 (66). С. 71-81 (0,9 п.л.).
22.Лексин И.В. Эволюция территориального устройства Германии: от падения «первой империи» до расцвета «второй империи» // Российский юридический журнал. 2009. № 2 (65). С. 48-60 (1,2 п.л.).
23.Лексин И.В. Территориальное устройство Германского королевства и Священной Римской империи // Российский юридический журнал. 2009. № 1 (64). С. 37-51 (1,5 п.л.).
24.Лексин И.В. Современные реформы и федеративное устройство России // Вестник Московского университета. Серия 21. Управление (государство и общество). 2008. № 4. С. 37-50 (0,9 п.л.).
25.Лексин И.В. Проблемы правовой регламентации оснований и порядка изменения состава субъектов Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 8. С. 13-17 (0,8 п.л.).
26.Лексин И.В. Территориальное устройство Австрии: эволюция и современное состояние // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 1. С. 32-39 (1,2 п.л.).
27.Лексин И.В. Эволюция территориального устройства Индийского Союза // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 17. С. 33-40 (1,2 п.л.).
28.Лексин И.В. Договор о разграничении предметов ведения и полномочий: реальность или иллюзия? // Власть. 2007. № 12. С. 47-53 (0,9 п.л.).
29.Лексин И.В. Договорное регулирование федеративных отношений в Канаде // Федерализм. 2007. № 4. С. 155-168 (1,0 п.л.).
30.Лексин И.В. Соглашения в системе австрийского федерализма // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 9. С. 29-32 (0,6 п.л.).
31.Лексин И.В. Отношения между федеральным и провинциально-территориальным уровнями управления в Канаде // Вестник Московского университета. Серия 21. Управление (государство и общество). 2007. № 2. С. 81-102 (1,4 п.л.).
32.Лексин И.В. Эволюция территориального устройства Канады // Конституционное и муниципальное право. 2006. № 8. С. 38-43 (0,8 п.л.).
33.Лексин И.В. Конституционное значение понятия «единая система исполнительной власти» // Сравнительное конституционное обозрение. 2006. № 1 (54). С. 119-122 (0,5 п.л.).
III. Публикации в иных источниках:
34.Лексин И.В. Законодательная самостоятельность регионов: некоторые критические замечания // Актуальные проблемы истории, политики и права: сборник научных трудов преподавателей и адъюнктов. Екатеринбург: Уральский юридический институт МВД России, 2012. Выпуск 12. С. 32-37 (0,4 п.л.).
35.Leksin Ivan. Legal Issues of Russian Federalism: Prerequisites and Implications of Recent Legislative Reforms // Global Legal Issues. Seoul, Korea Legislation Research Institute, 2012. Pp. 459-504 (3,0 п.л.).
36.Лексин И.В. Роль права и политики в трансформации территориального устройства Российской Федерации // Конституционное право и политика: сборник материалов международной научной конференции: Юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. 28-30 марта 2012 года / Отв. ред. д.ю.н., проф. Авакьян С.А. М.: Издательство «Юрист», 2012. С. 305-311 (0,4 п.л.).
37.Лексин И.В. Проблема инновационности правовой основы государственного устройства России // Сборник тезисов докладов III Международной научно-практической конференции «Юридическая наука как основа правового обеспечения инновационного развития России» (Кутафинские чтения) МГЮА имени О.Е. Кутафина. Секция конституционного и муниципального права. Сборник тезисов / Отв. ред. В.И. Фадеев. М., 2012. С. 182-186 (0,4 п.л.).
38.Лексин И.В. Дефекты конституционной основы территориального устройства России // Развитие России и конституционное строительство: теория, методология, проектирование. Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 21 октября. 2011 г.). М.: Научный эксперт, 2012. С. 139-146 (0,6 п.л.).
39.Лексин И.В. Реформа территориального устройства Бельгии: проблемы и перспективы // Государственное управление в XXI веке: традиции и инновации: Материалы 8-й международной конференции факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова; 26-28 мая 2010 г.: В 3 ч. Часть 3 / Отв. ред. И.Н. Мыс-ляева. М.: Издательство Московского университета, 2011. С. 68-76 (0,7 п.л.).
40.Лексин И.В. Специфика современного государственного устройства Бельгии // Современные проблемы конституционного и муниципального строительства: опыт России и зарубежных стран: Материалы международной научной конференции. Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Москва, 10-13 марта 2010 года / Ответственный редактор – доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ С.А. Авакьян. М.: «Издательский дом РоЛиКс», 2010. С. 277-282 (0,6 п.л.).
41.Лексин И.В. Федерация как сложная форма государственного устройства // Современные тенденции развития федеративных отношений в Канаде и Российской Федерации: материалы третьего российско-канадского семинара, 18-19 июня 2009 г. / Отв. за вып. Е.Н. Коршун, А.П. Рыбцова; науч. ред. А.Н. Ершов. Казань: Центр инновационных технологий, 2009. С. 37-59 (1,5 п.л.).
42.Лексин И.В. Региональное устройство Испании: современное состояние и перспективы // Государственное управление в XXI веке: традиции и инновации: 7-я международная конференция факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова; 27-29 мая 2009 г.: Материалы конференции: в 2-х ч.: Ч. 2 / Отв. ред. Мысляева И.Н. М.: МАКС Пресс, 2009. С. 118-126 (0,7 п.л.).
43.Лексин И.В. Федеративные отношения в современной Германии // Проблемы государственной политики регионального развития России / Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 4 апреля 2008 г.). М.: Научный эксперт, 2008. С. 633-647 (1,0 п.л.).
44.Лексин И.В. Роль правового регулирования в формировании и реализации государственной инновационной политики на федеральном и региональном уровнях // Государственная власть и местное самоуправление. 2008. № 11. С. 21-22 (0,3 п.л.).
45.Лексин И.В. О неформальных соглашениях между органами государственной власти в Российской Федерации // Государственное управление в XXI веке: традиции и инновации: Материалы 6-й международной конференции факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова (29-31 мая 2008 г.). М.: МАКС Пресс, 2008. С. 514-521 (0,5 п.л.).
46.Лексин И.В. Пробелы и дефекты в конституционно-правовом регулировании порядка проведения преобразований территориального устройства Российской Федерации // Пробелы и дефекты в конституционном праве и пути их устранения. Материалы международной научной конференции. Юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 28-31 марта 2007 года / Под ред. проф. С.А. Авакьяна. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2008. С. 415-426 (0,7 п.л.).
47.Лексин И.В. Правовая и политическая организация государственного управления в Канаде // Государственное управление в XXI веке: традиции и инновации: Материалы 5-й международной конференции факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова (31 мая – 2 июня 2007 г.). М., 2007. С. 970-976 (0,8 п.л.).
48.Лексин И.В. Эволюция территориального устройства США // Формула права. 2006. № 1(5). С. 68-78 (1,4 п.л.).
49.Законодательные предпосылки сотрудничества и взаимодействия федеральных и региональных органов исполнительной власти // Федерация в Канаде и России: теория и практика / Под ред. С.А. Бастанжиевой, С.В. Кабышева, И.В. Лексина. М.: Формула права, 2006. С. 78-82 (0,4 п.л.).
50.Лексин И.В. «Сложносоставные регионы»: проблемы предстоящих изменений в территориальном устройстве Российской Федерации // Формула права. 2005. № 1(4). С. 12-34 (3,5 п.л.).