Озкан Вероника Борисовна

1. Метароман является не реализацией метарефлексивного повествовательного модуса в романной форме, а особым жанром. Роман не просто издавна использовал метаповествование, но в ряде своих образцов оказался проникнут метарефлексией на всех уровнях структуры и тем самым сформировал определенное типическое целое.
2. Содержание понятия «метароман» определяется следующим образом: это двуплановая художественная структура, где предметом для читателя становится не только «роман героев», но и мир литературного творчества, процесс создания этого «романа героев»
3. Метароман от первого своего образца до самых новейших на всех уровнях своей структурной организации в разных вариациях трактует проблему соотношения искусства и действительности, неизменно сохраняя принципиальную двуплановость, отличающую его от любого другого жанра. Необходимо поэтому различать собственно метароман и его сателлиты - роман с авторскими вторжениями и кюнстлерроман. Роман становится метароманом лишь в том случае, если рефлексирует над собой как над целым, над особым миром.
4. В зависимости от типа отношений Автора и героя друг к другу и к границе между двумя мирами - миром героев и миром творческого процесса - строится типология жанра. Существует четыре основных типа метаромана, причем первый из них имеет два варианта реализации (см. подробнее в разделе «Содержание работы»). Историческая последовательность актуализации типов метаромана несколько иная, чем порядок, определяемый внутренней логикой жанра.
5. Представление о том, что метароман не сводится к реализации саморефлексивного повествовательного модуса, наглядно демонстрирует обращение к истокам, а именно к древнейшим романам, где авторские вторжения (в виде отзвука древней синкретичности, нерасчлененности автора и героя как активного и пассивного статусов божества) и элементы автометарефлексии уже есть, а вот специфического для жанра «разыгрывания» авторского присутствия в мире произведения ради определенного художественного задания - проблематизации взаимоотношений искусства и действительности - еще нет. Таким образом, метаповествовательные приемы появляются уже на заре эйдетической эпохи поэтики - но именно как воспоминание о древней устной природе сказывания и вместе с древней же нерасчлененностью авторской и геройной ипостасей.
6. Впервые взаимоотношения искусства и действительности были проблематизированы и исследованы на всех уровнях романной структуры в «Дон Кихоте», который стал поэтому первым метароманом в истории европейской литературы. Произошло это, однако, на почве неизменного для эйдетической эпохи авторского присутствия в мире произведения - отзвука древней синкретичности автора и героя; отсюда и композиционные противоречия «Дон Кихота», из-за которых его нельзя отнести к какому-либо из выделенных нами типов жанра: обилие повествовательных субъектов, чьи лица и функции порой сливаются, привело к сочетанию здесь разных вариантов взаимоотношений Автора и героя.
7. Ближайшие последователи и подражатели Сервантеса - авторы «комических романов» - и «вышли» из «Дон Кихота», и продемонстрировали односторонность его восприятия. Позаимствовав ряд структурных особенностей сервантесовского романа (противоречивость композиции с обилием субъектов авторского плана, не всегда четко разграниченных; расплывчатость и неоднозначность фигуры Автора; обилие авторских вторжений и поэтологических комментариев; введение героев, причастных к литературе; тождество-противоречие правды и вымысла; игра противопоставлениями и сближениями поэзии и прозы), ни один комический роман XVII в. не покорил высоту, заданную «Дон Кихотом», т. е. не превратился из романа с авторскими вторжениями в метароман: здесь нет равнопротяженной тексту произведения рефлексии над этим самым произведением как над особым миром со своими законами. Одновременно можно констатировать закрепление за метароманом и романом с авторскими вторжениями особого духа комизма и литературной игры, который будет смягчать напряженность философского и нравственного поиска в произведениях такого рода.
8. Складывание основных типов метаромана, отчасти подготовленное комическими романами с авторскими вторжениями (речь идет о простейшем четвертом типе), по-настоящему началось с «Жизни и мнений Тристрама Шенди», ознаменовавших появление метаромана третьего типа, который с подачи Стерна станет наиболее широко распространенным в англоязычной литературе. Совершенно не случайно, что это самоопределение жанра с ключевой для него рефлексией над соотношением жизни и искусства произошло в одном из самых ранних и радикальных образцов новой поэтики - художественной модальности. В «Тристраме Шенди» не только был впервые создан тип героя-творца, впоследствии очень характерный для метаромана, но и определилось еще одно свойство жанра - отказ от любых окончательных решений, тяготение к свободе, беззаконности, вечной неопределенности и непредвзятости - как в форме, так и в содержании.
9. Балансирование «Жака-фаталиста» Дидро между стерновской и скарроновской эстетикой отлилось в создание четвертого типа метаромана - более иерархизированного, нежели третий, благодаря наличию «последней смысловой инстанции» - экстрадиегетического повествователя. Дидро способствовал формированию именно той разновидности метаромана, которая оказалась наиболее востребованной во французской литературной традиции, - это метароман с философской проблематикой и ведущей ролью экстрадиегетического повествователя, доминирующего над героями и в конечном счете расставляющего все по своим местам.
10. Метароман развивался в тесной близости с двумя другими жанровыми формами - романом с авторскими вторжениями и кюнстлерроманом. Если первый оказал на метароман столь важное влияние в XVII в., то второй - в начале XIX-го: романтический кюнстлерроман подготовил формирование монологического варианта первого типа метаромана, который исследует путь писателя в искусстве вплоть до того момента, как он обретает способность написать этот самый роман. Крайне высокое представление об искусстве и о его творцах, характерное для кюнстлерромана, предопределит то, что в метаромане указанной разновидности творческое сознание героя станет единственной реальностью, вне которой ничего не существует. Кроме того, если до XIX в. метароман ассоциировался с комическим модусом художественности, то кюнстлерроман перевел рефлексию об искусстве в крайне серьезный регистр.
11. Отступление смехового начала стало следующим важнейшим шагом в исторической поэтике метаромана. Это отчетливо видно в «Евгении Онегине», который также обозначил рождение первого диалогического типа метаромана - наиболее сбалансированной разновидности жанра, гармонизирующей взаимоотношения между жизнью и искусством: здесь эти два начала претворяются во внутренне противоречивое тождество. Тесно связан с этим и впервые осуществленный здесь перевод метаромана из гротескного канона в классический. «Мертвые души» Гоголя стали испытанием созданного Пушкиным метаромана идеального баланса - испытанием, которое в основном оказалось пройденным.
12. Если вторая половина XIX в. ознаменовалась отступлением метаромана, то XX столетие - его триумфальным возвращением. В эпоху модернизма (которую мы считаем одной из фаз поэтики художественной модальности) не только появилось множество произведений этого жанра, причем крайне изощренных, но он также втянул в свою орбиту почти все шедевры литературы этого периода, поскольку даже те из них, что нельзя назвать собственно метароманами, оказались затронуты метарефлексией. Возникли гибридные формы жанра - как, например, «Фальшивомонетчики» А. Жида, контаминирующие четвертый и первый диалогический типы метаромана при доминанте четвертого; сформировался первый монологический тип («Дар» В. Набокова), где «чужого» сознания в принципе не существует, а представленная реальность есть порождение творческого сознания героя-автора. При этом важно отметить свойственное модернистскому метароману наличие авторской гарантии смысла и оптимистический характер сближения полюсов жизни и искусства.
13. На постмодернистском этапе бытования жанра модернистское тождество-противоречие жизни и искусства превращается в аксиоматическое равенство («нет ничего вне текста»); Автор, как правило, лишается своего божественного статуса, а жизнь и мир - смысла («Бессмертие» М. Кундеры, где выкристаллизовался второй тип метаромана), либо же творчество предстает жестоким божеством, поглощающим жизнь («Рос и я» М. Берга). Как интересный пример восстания против постмодернизма мы рассматриваем метароман И. Кальвино «Если однажды зимней ночью путник», структура которого, с формальной точки зрения отчетливо постмодернистская, тем не менее, оптимистически возвращает к гарантированному автором смыслу.
14. Исследование исторической поэтики метаромана приводит к выводу о невозможности полностью поставить его эволюцию в зависимость от смены господствующих парадигм художественности: этому противостоит устойчивая смысловая основа жанра, которая постоянно обновляется за счет новых тенденций развития литературы в целом, но в основных своих характеристиках остается неизменной.

1. Зусева-Озкан В.Б. Поэтика метаромана : монография / В.Б. Зусева-Озкан. – М. : РГГУ, 2012. – 232 с. (12 п.л.)

СТАТЬИ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ В ИЗДАНИЯХ, РЕКОМЕНДОВАННЫХ ВАК РФ

1. Зусева В.Б., Тамарченко Н.Д. «Теория автора» Б.О. Кормана и ее границы // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2007. – Т. 66. – № 4. – С. 14–22. (0,8 п.л.)

2. Зусева В.Б. Инвариантная структура и типология метаромана // Вестник РГГУ. Серия «Литература. Фольклористика». – 2007. – № 7/07. – С. 35–44. (0,7 п.л.)

3. Зусева В.Б. Память жанра в романе А. Жида «Фальшивомонетчики» // Вестник РГГУ. Серия «Филологические науки. Литературоведение. Фольклористика». – 2008. – № 9. – С. 60–74. (1 п.л.)

4. Зусева В.Б. Хрущева Н. В гостях у Набокова [Рецензия] // Вопросы литературы. – 2009. – № 3. – С. 494–495. (0,2 п.л.)

5. Зусева-Озкан В.Б. Неутешительная метарефлексия: Милан Кундера // Вопросы литературы. – 2012. – № 1. – С. 209–235. (1,25 п.л.)

6. Зусева-Озкан В.Б. Роман с авторскими вторжениями и генезис жанра метаромана // Вестник РГГУ. Серия «Филологические науки. Литературоведение. Фольклористика».– 2012. – № 18 (89). – С. 11–24. (0,7 п.л.)

7. Зусева-Озкан В.Б. «Дон Кихот» как первый образец жанра метаромана // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2012. – Т. 71, № 5. – С. 3–22. (2,1 п.л.)

8. Зусева-Озкан В.Б. Сервантес и другие: роман с авторскими вторжениями и метароман в XVII столетии // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2013. – Т. 72, № 4. – С. 16–26. (1,25 п.л.)

ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Зусева В.Б., Тамарченко Н.Д. Рецепция «Евгения Онегина» в «Даре» Набокова (мотивы, персонажи, жанр) // Болдинские чтения / под ред. Н.М. Фортунатова. – Нижний Новгород : Вектор-ТиС, 2004. – С. 176–184. (0,5 п.л.)

2. Зусева В.Б. Формы и функции гротеска в романе В. Набокова «Дар» // Гротеск в литературе : Материалы конференции к 75-летию профессора Ю.В. Манна / ред. Н.Д. Тамарченко, В.Я. Малкина, Ю.В. Доманский. – М. ; Тверь, 2004. – С. 86–91. (0,3 п.л.)

3. Зусева В.Б. Рецепция «Мертвых душ» в романе В. Набокова «Дар» // Гоголевский сборник. – Вып. 2(4). – СПб. ; Самара, 2005. – С. 200–216. (1 п.л.)

4. Зусева В.Б. «Фальшивомонетчики» А. Жида: роман Автора и роман героя // Новый филологический вестник [Филологический журнал]. – 2006. – № 1(2). –– С. 146–156. (0,7 п.л.)

5. Зусева В.Б. Мотивы и сюжетные функции персонажей «Бесов» Ф.М. Достоевского в романе А. Жида «Фальшивомонетчики» // Новый филологический вестник [Филологический журнал]. – 2006. – № 2(3). – С. 232–236. (0,3 п.л.)

6. Зусева В.Б. Жанровая структура романа В. Набокова «Дар» // Новый филологический вестник [Филологический журнал] : К 60-летию Михаила Николаевича Дарвина. – 2007. – № 2(5). – С. 88–109. (1,3 п.л.)

7. Зусева В.Б. Поэтика метаромана: инвариантная структура, основные типы и разновидности // Литературоведческий сборник. – Вып. 29–30. – Донецк : Донецкий национальный университет, 2007. – С. 95–103. (1 п.л.)

8. Зусева В.Б. Метароман // Поэтика : Словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. – М. : Издательство Кулагиной : Intrada, 2008. – С. 120–121. (0,3 п.л.)

9. Зусева В.Б. Метаповествование // Поэтика : Словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. – М. : Издательство Кулагиной : Intrada, 2008. – С. 119–120. (0,2 п.л.)

10. Зусева В.Б. Проблема самоидентификации героя в метаромане («Орландо» В. Вулф и «Орланда» Ж. Арпман) // Новый филологический вестник. – 2008. – № 2(7). – С. 146–153. (0,7 п.л.)

11. Зусева В.Б. Метароман и роман с авторскими вторжениями: самоидентификация героя («Под сетью» и «Море, море» А. Мёрдок) // Школа теоретической поэтики: сборник научных трудов к 70-летию Натана Давидовича Тамарченко. – М. : Издательство Кулагиной : Intrada, 2010. – С.145–165. (1,5 п.л.)

12. Зусева В.Б. «Рос и я» М. Берга и национальная традиция метаромана // Универсалии русской литературы. 2 : сб. ст. – Воронеж : Наука-Юнипресс, 2010. – С. 590–604. (0,75 п.л.)

13. Зусева-Озкан В.Б. Роман с авторскими вторжениями: к истокам метаромана // Новый филологический вестник. – 2012. – № 2(21). – С. 54–67. (0,6 п.л.)

14. Зусева-Озкан В.Б. Постсервантесовский метароман и роман с авторскими вторжениями (нарратологический аспект) [Электронный ресурс] // Narratorium : электронный междисциплинарный журнал. – 2013. – № 2 (4). – URL: http://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2628909 (дата обращения 08.09.2013) (1 а.л.)