Сурков Евгений Анатольевич

1. Взаимодействие формирующейся русской литературы нового времени (XVIII век) с аналоговыми явлениями европейской традиции имеет сложный характер и свою специфику, определенную, во-первых, проблемами организации своего «литературного поля»; во-вторых, процессом освоения и усвоения себе не столько готовых жанров и форм, сколько модусов художественности или художественной речи.
2. Закономерный для любой литературы процесс культурного обмена в русской литературной истории представляет собой сложное явление, которое можно определить как феномен перевода на языки русской культуры и ментальности.
3. Литература XVIII в. организует дискурсивное пространство новой русской культуры и выявляет ее базовые коммуникативные стратегии в текстообразовании и смыслопорождении, формирует дискурсивный облик культуры, ее «коммуникативные фрагменты» и типы «речевых практик», свою семантическую и дискурсивную «память».
4. Инструментом распознавания глубоких связей художественного произведения с «памятью жанра», «памятью культуры», «языковой памятью» в русской литературной истории служит такой эстетический феномен как «образ дискурса».
5. Особую роль в становлении русского повествования играет сентиментальная повесть XVIII в., сформировавшая отношение к природе эстетической реальности и принципы образно-речевой организации повествовательного текста. Освоение сентиментально-идиллического модуса художественности формирует в русской традиции комплекс приемов выразительности, общую топику или «литературный словарь» будущей русской прозы.
6. Историко-литературный процесс и литературный контекст являются сложными и многомерными культурными явлениями: они формируются не только социальными, историческими или иными «рядами» последовательностей, но прежде всего - характером культурной парадигмы и базовыми коммуникативными стратегиями культуры, которые и определяют образ русской «языковой личности», параметры ее «языкового существования», мотивации речевого поведения и специфику литературного дискурса.
7. Историко-литературным контекстом формирования и реализации повести первой трети XIX в. являются самые различные явления и артефакты, представлявшие в совокупности русскую дискурсию эпохи и ее речевые практики, определившиеся в предшествующей русской традиции. Межтекстовые и интертекстуальные связи текста в этом случае предстают как многосторонние, многоаспектные и разноудаленные, но при всей разности и множественности они фиксируют момент новой художественной трансформации данного коммуникативного фрагмента культуры в новом по времени высказывании.
8. Внутренний динамизм русской литературной реальности определяет не только характер диахронии, он проявляет себя и на синхронном срезе. Конкретный текст первой трети XIX в. в той или иной форме воспроизводит текстовое пространство в целом: его законы, связи/взаимодействия, и целые ряды текстов, в чем проявляется специфика осуществления повествовательного текста в рамках и границах русского литературного контекста.
9. Одним из важнейших факторов истории русской повести была эволюция механизмов текстообразования: от первоначального членения культурного пространства на «текстовое» и «нетекстовое» к созданию в XIX в. синтезирующих текстовых моделей, которые способны генерировать смысл, опираясь на совершенно различные типы референции, коммуникативные стратегии и дискурсивный потенциал.
10. Решая проблемы образно-речевой организации текста, русская повесть 1820-1830-х гг. развивает, и трансформирует те потенциалы речевой организации текста, которые были сформулированы прозаиками XVIII в., и придает новый статус художественной речи, превращая ее в своеобразный метаязык, способный моделировать эстетическую реальность в ориентации на любой тип дискурса и любой фрагмент культуры.

1. Сурков Е. А. Русская повесть первой трети XIX века (Генезис и поэтика жанра). Кемерово, 1991. – 160 с. (10 п.л.).

2. Сурков Е. А. Русская повесть в историко-литературном контексте XVIII – первой трети XIX века. Кемерово, 2007. – 276 с. (17 п.л.).

Статьи в сборниках и журналах

3. Гоголь и Пушкин: проблемы и решения // Вопросы литературы. 1986. № 5. С. 234¬-241.

4. Архаические жанровые формы в повестях Пушкина и Гоголя («Станционный смотритель» и «Шинель») // Проблемы исторической поэтики в анализе литературных произведений. Кемерово, 1987. С. 50-61.

5. Синтез жанрово-стилевых традиций в «Станционном смотрителе» А. С. Пушкина // Болдинские чтения. Горький, 1990. С. 50-61.

6. Жанровая рефлексия в «Повестях Белкина» А. С. Пушкина // Болдинские чтения. Горький, 1991. С. 15-28.

7. Поэма Е. А. Баратынского «Эда» в историко-литературном контексте 2-ой половины 1820-х годов // Mentalital. Konzept. Gender. Landau, 2000. С. 286-299. 8. «Метель» В. А. Соллогуба и «Метель» А. С. Пушкина: опыт сравнительного анализа // Вопросы филологии. Вып. 3. Кемерово, 2001. С. 97-103.

9. О закономерностях формирования и эволюции русской повести первой трети XIX века // Филологический сборник. Вып. 2. Кемерово, 2002. С. 176-180.

10. Художественно-функциональное значение имени собственного в повести А. С. Пушкина «Выстрел» // Вопросы филологии. Вып. 4. Кемерово, 2003. С. 169-174.

11. Русская повесть в историко-литературном процессе последней трети XVIII века: генезис и поэтика (к постановке проблемы) // Вестник Кемеровского государственного университета. Кемерово, 2004. С. 18-30.

12. Русская повесть в историко-литературном процессе последней трети XVIII начала XIX века: становление, художественная система, поэтика // Сибирский филологический журнал. 2004. №1. С. 26-42.

13. Становление сентиментального нарратива в русской малой прозе конца XVIII века // Этногерменевтика и антропология. Landau, 2004. С. 566-575.

14. Идиллия и идиллическое в русской литературной традиции // Вестник молодых ученых. 2004. № 5. С. 17-26.

15. Русские контексты «Старосветских помещиков» Н. В. Гоголя // Гоголевский сборник. Выпуск 2 (4).СПб.; Самара, 2005. С. 38-50.

16. Повесть А. С. Пушкина «Станционный смотритель» и поэтика «арзамасской игры» // Сибирский филологический журнал. 2005. № 1-2. С. 18-24.

17. Интертекстуальность и трансформация литературной традиции в прозе А. С. Пушкина («Станционный смотритель») // Сибирский филологический журнал. 2005. № 3-4. С. 4-19.

18. Интертекстуальная структура и дискурсивные образы в «Медном всаднике» А. С. Пушкина (к постановке проблемы) // Сибирский филологический журнал. 2007. № 2. С.18-23.

19. Притча о блудном сыне и «рассказ» о блудной дочери // Герценовские чтения. СПб. 2007. (в печати).

20. Об идиллическом в «Старосветских помещиках» Н. В. Гоголя // Н. В. Гоголь и славянский мир. Томск, 2007 (в печати).

Материалы научных конференций

21. «Станционный смотритель» А. С. Пушкина: поэтика сюжета и характера // Проблемы литературных жанров: Материалы 4-ой научной межвузовской конференции.Томск, 1983. С. 37-38.

22. Функции оппозиции «деревня–город» в художественном мире Пушкина // Молодые ученые и студенты – науке. Материалы научной конференции. Кемерово, 1986. С. 39-46.

23. Северная столица и конфликт с миром в жизни Н. В. Гоголя конца 1820–х гг. // Культура русского Севера: традиции и современность. Материалы к конференции. Череповец, 1990. С. 52-53.

24. Соотношение жанрово-стилевых традиций в литературном процессе 2-ой половины 1820-х–начала 1830-х годов // Традиции в контексте русской культуры. Материалы к конференции. Череповец, 1992. С. 55-56.

25. «Бедная Лиза» Н. М. Карамзина как историко-литературный феномен // Рабочие материалы к международной научной конференции: Евроазиатский культурный диалог в коммуникативном пространстве языка и текста, посвященной юбилею профессора А. С. Янушкевича. Томск, 2004. С. 36.

Учебно-методические публикации

26. История русской литературы XIX века (вторая треть). Учебно-методическое пособие. (Рекомендовано Советом филологии УМО по классическому университетскому образованию в качестве учебно-методического пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению 52300 и специальностям 021700 – «Филология», 021400 «Журналистика». Изд. 2-ое, доп. Кемерово, 2004. – 58 с.