Научная тема: «ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ: АНТРОПОЛОГИЯ РОССИЙСКОГО ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА 1917-1920 гг.»
Специальность: 07.00.02
Год: 2012
Отрасль науки: Исторические науки
Основные научные положения, сформулированные автором на основании проведенных исследований:
  1. Концепция, сформулированная в диссертации, заключается в том, что историко-антропологическое исследование, объединяющее тематику истории повседневности и исторической психологии, микроистории и институциональных феноменов, наиболее эффективно решает те проблемы истории, которые раньше казались слишком зыбкой зоной для научного обобщения: смутный мир массового сознания; мо-тивационная составляющая поведения индивида; неписанные коллективные идеи, ценности и общественные практики; малый жизненный мир рядового человека, чей исторический потенциал, казалось бы, слишком мал, чтобы влиять на глобальные события. К проблематике исторической науки были адаптированы социологические и психологические концепции и восприняты вместе с характерной для них терминологией. Именно интеллектуальная атмосфера этих наук в большей степени, чем история, позволяет рассмотреть в человеке прошлого активно действующего субъекта и предположить потенциальную вариабельность его поведения. Документы личного происхождения, составившие основу исследования, представляют большую научную ценность, являясь носителем информации не только о субъективной, эмоционально-ментальной стороне деятельности отдельных людей, но и об особенностях массового поведения социальных групп, а также содержат субъективно окрашенную, но часто достоверную картину исторического прошлого. Многие вольные и невольные погрешности вполне могут быть выявлены методами научной критики источников.
  2. На основе обширного биографического материала сделан вывод о том, что существовал достаточно пространный, но вполне конкретный перечень факторов, способствовавших переходу человека к оппозиционной деятельности; что имелись альтернативные варианты для реализации тех же побудительных мотивов, которые толкали на путь антиправительственной борьбы; что складывание ситуации, оканчивавшейся радикализацией индивида, зависело от факторов гетерогенного характера. За десятилетия своего существования оппозиционность приобрела роль универсального варианта действий в ситуации неблагополучия, которую раньше выполняли отъезд за границу, уход в монастырь или самоубийство.
  3. Революционность основных потенциально чувствительных к ней слоев (интеллигенции, рабочего класса и крестьянства) часто не совпадала по времени, что являлось одним из факторов торможения социального конфликта. К началу Первой мировой войны ситуация характеризовалась снижением антиправительственной активности интеллигенции (прежде всего, радикальной левого толка и либеральной за исключением политической элиты центристских партий) и пролетариата, но стабильность крестьянского мира все более разрушалась внутренними кризисными явлениями и процессами индустриализации и урбанизации. Цикличность экономики сказывалась на смене периодов процветания и упадка в судьбе рядового человека, от чего особенно страдали недавние выходцы из деревни. Кризис обманутых надежд выражался в назначении виновными властей и всех вышестоящих классов, которым приписывалась целенаправленное противодействие эмансипации низов.
  4. Важную роль в эскалации конфликта сыграл слой полуинтеллигентов - унтер-офицеров и офицеров военного времени обер-офицерских чинов, выдвинувшихся на фронтах Первой мировой войны. Этот вывод распространяется и на тех, кто участвовал в создании Красной армии, и на тех, кто последовал призыву лидеров Белого движения.
  5. На позиционирование основной массы первоначально пассивного в событиях населения страны повлияло существование давних разнохарактерных конфликтов, скатывание провинции в состояние безвластия, опыт взаимодействия с одной из сторон конфликта, переход территории из рук в руки, преследования заподозренных в сочувствии к враждебному лагерю. Углублению конфликта способствовало само возникновение офицерских контрреволюционных организаций. Сформировавшиеся на их основе белые армии приняли на себя негодование уставших от войны и экономического кризиса масс: в их глазах белые были и причиной, и зачинщиками войны. Без них большевикам было бы трудно объяснять свои собственные просчеты. Своим существованием белогвардейцы, стремившиеся достигнуть цели малоэффективными средствами, обеспечили рекреационный период для обретения большевиками опыта управления и сбора массовой партии сторонников. В ином случае большевики оказались бы один на один с массовым недовольством населения разрушенной страны, без армии, без советского аппарата, без идеологического обеспечения и пр. Но офицерские организации не могли не появиться, поскольку советские методы сразу сформировали лагерь несогласных.
  6. Одной из причин красного террора в период так называемой первой советской власти было представление о том, что препятствие для торжества социализма заключается в узкой группе «контрреволюционеров», физическое уничтожение которых («санация страны») откроет путь для социалистических преобразований. Только после того, как было осознано, что несогласных гораздо больше, чем согласных, и что с этой многомиллионной массой надо как-то договариваться, представления об универсальности террора как эффективного средства решения задач социального переустройства сменились более гибкой политикой, более-менее последовательно осуществлявшейся в течение 1919-1920 гг. Изменение практики государственного насилия по отношению к «контрреволюционным» слоям четко прослеживается по синхронным документам.
  7. Российская империя представляла собой по терминологии Ю.И. Семёнова единый геосоциальный организм, поэтому, несмотря на разновременное включение территорий в состав империи и наличие центробежных сил, реакция регионов и этносов на ослабление центральной власти страны выразилась не только в сепаратистских, но и сильных центростремительных взаимодействиях. Участие представителей окраинных этносов в общероссийских событиях было массовым и активным, ставившим целью решение задач национального развития. На внешнее поведение представителей региональных социумов оказывали влияние стереотипы мышления и действия, традиционные для существовавших локальных культур, при сугубо практическом и актуальном содержании целеполагания. Этим объясняются многие специфические черты Гражданской войны в различных частях России.
  8. Сторонники Белого движения и советской власти примерно в одинаковой степени испытывали уверенность в своей победе, но ментальный механизм этой уверенности был различным. В противовес достаточно распространенному мнению о чувстве обреченности и фатализма белого офицерства, которое сопровождало их борьбу с большевиками, выявлено присутствие у них уверенности в недолговечности советской власти, которая вызывала достаточно легкое отношение к своим поражениям как событиям частного порядка, не влияющим на конечный результат борьбы. Если факт победы большевизма противоречил миропониманию белогвардейцев, то красные верили в свою победу под влиянием пропаганды и действия защитного психологического механизма, который блокировал мысли о проигрыше.
  9. Восстановленные по документам коллизии судеб лиц, оставивших письменные записи интимного содержания, позволяют судить, что соображения личного характера, причем не обязательно меркантильные, влияли на конкретные поступки человека и на его глобальное позиционирование в революционных событиях.
  10. С учетом того, что Гражданская война проходила при чередовании побед каждой из основных противоборствующих сторон, а фронтовая война сменилась волной повстанчества, выдвигается тезис о том, что прекращение войны связано с исчерпанностью психоэмоциональных, не говоря уже о физических, ресурсов нации в результате «долгой войны» 1914-1920 гг.
  11. Природные и естественные процессы (климатические аномалии, эпидемии) влияли на ход военных действий. Если пик заболеваемости тифом в Красной армии пришелся на зиму 1918-1919 гг., то у ВСЮР - на зиму 1919-1920 гг., что влияло на боеспособность армий.
  12. Происходившие в изучаемый период изменения структуры языка должны были облегчить процесс политического позиционирования и идентификации людей - членов еще недавно общей этнокультурной среды, а также средством маскировки обычно табуированных действий. Под влиянием военных и политических событий изменялся внешний вид и символика предметов повседневного обихода и прежде всего одежды. Тенденции этих изменений отражают важные смыслы той эпохи. Так, мода на одежду курсантов военно-технических школ и курсов стала следствием особой роли и влияния унтер-офицерства и прапорщиков в вооруженных формированиях всех направлений.
Список опубликованных работ
Монографии:

1. Морозова О.М. Два акта драмы: боевое прошлое и послевоенная повседневность ветеранов Гражданской войны. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2010. 360 с. (16,9 а.л.). [Рец.: Посадский А.В. Гражданская война глазами красных ветеранов // Родина. 2011. № 11. С. 23].

2. Морозова О.М. Цари, казаки, красные командиры… Семьочерков в жанре историко-психологического портрета. Ростов н/Д.:ЮНЦ РАН, 2010. 276 с. (13,0 а.л.).

3. Морозова О.М. Антропология гражданской войны. Ростов н/Д.:ЮНЦ РАН, 2012. 560 с. (27,3 а.л.)

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, определенных ВАК:

4.Морозова О.М. Природно-географический фактор в идентификации населения российского центра и окраин (XIX – начало ХХ вв.) // Культурная жизнь Юга России. 2007. № 4. С. 27-29. 0,13 п.л.

5.Морозова О.М. Методологические и методические аспекты изучения исторической наукой менталитета социальных групп // Известия вузов. Сев.-Кавказск. регион. Обществ. науки. 2007. № 3 (139). С. 32-37. 0,75 п.л.

6.Морозова О.М. Экономический менталитет донских казаков (по материалам личных фондов ГАРО) // Там же. 2007. № 4 (140). С. 45-50. 0,75 п.л.

7.Морозова О.М. Кадровый состав и внутриармейские отношения в воинских формированиях Гражданской войны // Вопросы истории. 2008. № 7. С. 26-38. 0,9 п.л.

8.Морозова О.М. Ульяновы. Семья донских казаков за сто лет // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории / ИВИ РАН. М.: Едиториал УРСС, 2008. Вып. 23. С. 298-318. 1,0 п.л.

9.Морозова О.М. Он и она у порога Хаоса. Николай II и Александра Федоровна в годы Великой войны // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории / ИВИ РАН. М.: Едиториал УРСС, 2010. Вып. 31. С. 154-175. 1,0 п.л.

10. Морозова О.М. «Инвалид ответственного поста» // Родина. 2011. № 2. С. 134-137. 0,6 п.л.

11.Морозова О.М., Невская Т.А. «Мои пятьсот трупов лежат…» // Там же. С. 44-48 (авторский вклад 0,35п.л.).

12.Морозова О.М. Николай Федорович Гикало // Вопросы истории. 2011. № 9. С. 37-57. 1,5 п.л.

13.Морозова О.М. Личные фонды донских казаков в Госархиве Ростовской области // Отечественные архивы. 2011. № 6. С. 41-48. 0,5 п.л.

14.Морозова О.М. Любовные тексты участников Гражданской войны как исторический источник // Российская история. 2012. № 1. С. 148-161. 1,1 п.л.

15.Морозова О.М. Командир Стальной дивизии // Военно-исторический журнал. 2012. № 6. С. 59-65. 1,1 п.л.

16.Морозова О.М. «Будящее желание объятий твоих…». Письма и дневники генерала Эрдели // Родина. 2012. № 7 (в печати).

Работы, опубликованные в других научных изданиях:

17.Морозова О.М. Историко-психологический портрет революционера (Л.Д. Троцкий) // Человек в экстремальных условиях: исто-рико-психологические исследования: материалы XVIII Междунар. конф., 12-13 дек., 2005 г. СПб.: Нестор, 2005. Ч. 2. С. 51-55. 0,33 п.л.

18.Морозова О.М., Берлявский Л.Г. Юристы в Гражданской войне: между профессионализмом и необходимостью // Юридический вестник Ростовск. гос. экономич. ун-та. 2006. № 2 (38). С. 5-11 (авторский вклад 0,25п.л.).

19.Морозова О.М. Паника как свойство массового сознания участников Гражданской войны // Человек в контексте своего времени: опыт историко-психологического осмысления: мат-лы XX Междунар. науч. конф., 18-19 дек. 2006 г. СПб.: Нестор, 2006. Ч. 2. С. 227-233. 0,33 п.л.

20.Морозова О.М. И красный мак и белая ромашка растут на проклятой земле… (Цвета в политической истории России) // Актуальные проблемы социальной истории: сб. науч. статей. Новочеркасск; Ростов н/Д.: НГМА, 2007. Вып. 8. С. 101-106. 0,4 п.л.

21.Морозова О.М. Влияние идеологии и практики насилия на возникновение и исход революционного конфликта в России // Природа терроризма и психология человека на историческом фоне его угрозы: материалы XXI Междунар. науч. конф., май 2007 г. СПб.: Нестор, 2007. С. 206-211. 0,33 п.л.

22.Морозова О.М. Переписка двух «николаевских» генералов и телеграмма атамана Каледина // Войны в России. Сравнительный анализ: мат-лы 47-й Всерос. заоч. конф. СПб.: Нестор, 2007. С. 16-25. 0,5 п.л.

23.Морозова О.М. Случаи плена в биографиях красноармейцев // Путь в науку: Молодые ученые об актуальных проблемах социальных и гуманитарных наук. Ростов н/Д.: ИППК ЮФУ, 2007. Вып. 8. С. 133-143. 0,42 п.л.

24.Морозова О.М. Испытание бытом, или тыловые будни периода Гражданской войны в России (1917-1921) // Быт как фактор экстремального влияния на историко-психологические особенности поведения людей: мат-лы XХII Междунар. науч. конф., 17–18 дек. 2007 г. СПб., 2007. Ч. 2. С. 58-63. 0,33 п.л.

25.Морозова О.М. «Эгалитаризм», «коллективизм» и «трудолюбие» русского народа: неочевидная очевидность // Cogito: альманах истории идей / ЮФУ. Ростов н/Д.: Логос, 2007. Вып. 2. С. 407-427. 1,0 п.л.

26.Морозова О.М. Рабочие российских железных дорог в трех пролетарских революциях // Вестник Гуманитарного ин-та (Тольятти). 2007. № 2. С. 42-52. 0,7 п.л.

27.Морозова О.М. Д. П. Жлоба глазами своих бойцов: портрет легендарного командира Стальной дивизии // Человек второго плана: сб. науч. ст. / ЮФУ. Ростов н/Д.: Логос, 2008. Вып. 5. С. 206-228. 1,0 п.л.

28.Морозова О.М. О самоидентификации казачьего населения Дона (XVIII в. – 1920 г.) // Казачество России: прошлое и настоящее: сб. науч. ст. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2008. Вып. 2. С. 105-119. 1,0 п.л.

29.Морозова О.М. Нарратив профессора И.А. Малиновского // История научной интеллигенции Юга России: межрегиональные и международные аспекты: сб. статей. Краснодар: Кубанькино, 2008. С. 61-70. 0,5 п.л.

30.Морозова О.М. Горское своеобразие и большевистский творческий порыв // Народы России: историко-психологические аспекты межэтнических и межконфессиональных отношений: мат-лы XХV Меж-дунар. науч. конф., 12-13 мая 2009 г. СПб.: Нестор, 2009. С. 234-238. 0,25 п.л.

31. Морозова О.М. Девятый псалом образца 1919 года // Актуальные проблемы гуманитарных наук: мат-лы 2-й регион. конф. Владикавказ: СОИГСИ им. В.А. Абаева, 2009. С. 145-151. 0,25 п.л.

32. Морозова О.М. Представление о преступлении и наказаниив массовом сознании в первые годы советской власти // XV Адлерские чтения. Проблемы становления правового государства и гражданского общества в России: мат-лы Всерос. науч.-практ. конф., 22-26мая 2009 г. Краснодар: Традиция, 2009. С. 336-340. 0,2 п.л.

33.Морозова О.М. Побуждение к смерти как диагноз времени: трансформация восприятия смерти в эпоху гражданской войны в России // Cogito: альманах истории идей / ЮФУ. Ростов н/Д.: Логос, 2009. Вып. 3. С. 332-350. 0,9 п.л.

34.Морозова О.М. В поисках тихой гавани: жизнь в стенах университета в годы гражданской войны // Научная жизнь Северного Кавказа в условиях социально-политических трансформаций ХХ века: мат-лы науч. конф., 24-26 сент. 2009 г. / КГУКИ. Краснодар: Кубаньки-но, 2009. С. 132-141. 0,5 п.л.

35. Морозова О.М. Влияние идентификационных процессов наход гражданской войны на Северном Кавказе (1917-1921 гг.) // Этнокультурные технологии формирования российской идентичности в по-лиэтничном регионе: сб. науч. ст. по мат-лам II Междунар. науч.-практ. конф., 24-27 сент. 2009 г. / КГУКИ. Краснодар: Альфа-Полиграф плюс, 2009. С. 501-508. 0,4 п.л.

36.Морозова О.М. От сумы, от тюрьмы и от сумасшедшего дома: деятельность «партизанских комиссий» (1919–1935 гг.) // Повседневный мир советского человека 1920–1940-х гг.: сб. науч. статей. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2009. С. 90-107. 0,9 п.л.

37.Морозова О.М. Образование как социальный лифт и повод к революции // Социальные коммуникации и российское высшее образование: мат-лы Межвуз. науч.-практич. конф. Ростов н/Д.: ДГТУ, 2010. С. 70-84. 0,6 п.л.

38.Морозова О.М. Пережить войну: рядовой состав вооруженных формирований периода Гражданской войны в России // Былые годы. Черноморский исторический журнал. 2009. № 4 (14). С. 28-45. 1,3 п.л.

39.Морозова О.М. Под мальтийским крестом на полях Гражданской войны в России // Казачество России: прошлое и настоящее: сб. науч. статей. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2010. Вып. 3. С. 173-189. 1,0 п.л.

40.Морозова О.М. Посол Дона на Кубани: генерал В.А. Ажи-нов // Казачья государственность: исторические, правовые и культурные аспекты: мат-лы Междунар. науч. конф.: сб. статей. Краснодар, 2011. С. 181-189. 0,4 п.л.

41.Морозова О.М. Горец на перепутье: письма Мухтара Эсен-баева // Народы Кавказа в пространстве российской цивилизации: исторический опыт и современные проблемы: мат-лы Всерос. науч. конф., 13-15 сент. 2011 г. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2011. С. 218-221. 0,25 п.л.

42.Морозова О.М. Персидский поход Красной армии 1920-1921 гг. // 1921 год в судьбах России и мира: от Гражданской войны к послевоенному миру и новым международным отношениям: сб. мат-лов Междунар. науч. конф. Мурманск: МГГУ, 2011. С. 291-294.

43.Морозова О.М. Красный кавалерист Осипянц: отзвук 1915 г. // Армяне Юга России: история, культура, общее будущее: мат-лы Всерос. науч. конф., 30 мая – 2 июня 2012 г. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2012. С. 361-366. 0,25 п.л.